Я жизни нынешней совсем не понимаю,
Не смог я прилепиться к перестройке:
От бедности, быть может, и страдаю,
Но не стыжусь ее – солдат я стойкий.

Хоть позади уже полвека с гаком,
И ничего в сусек не натаскал,
В жилетки сильным мира никогда не плакал,
Приятельства для благ и денег не искал.

Я упиваюсь Пушкиным и Фетом,
В булгаковских изысках радость нахожу.
Под старость лет и сам пытаюсь стать поэтом,
Даст Бог, чего-то путное рожу.

Все время на свиданья с рифмой трачу,
Из рук не выпускаю карандаш,
От амфибрахия с хореем жду удачи,
А как гекзаметр пойму – поэты, весь я ваш.

Мне страстно хочется,
чтоб в двадцать первом веке,
Как в золотые прошлые года,
Не только деньги волновали человека,

Но и поэзия с ним рядом шла всегда.
Чтоб смена наша не в одной еде нуждалась
И не на “баксы” тратила
весь свой душевный жар,

А чтоб наследием духовным наслаждалась
И принимала жизнь как драгоценный дар.
И чтоб газеты сделались добрее,
Отдав поэзии хотя бы два столбца,
Не то читатель от чернухи одуреет

И грохнет (шутка!) журналиста-молодца.
И вообще, в грядущем двадцать первом
Всей прессе я желаю потеплеть,
Не только меркантильно дергать наши нервы,

Но капельку любить нас и чуть-чуть жалеть.
И чтобы меценатство возродилось,
Чтоб перестала корчиться страна,
Чтоб власть к земле родной
с небес спустилась
И вытянула свой народ со дна.
И, главное, чтоб все мы, человеки,
Любили бы друг друга всей душой

И чтобы в новом двадцать первом веке
Мы стали все одной СЕМЬЕЙ большой!