Спектаклю Казанского русского ТЮЗа «Женитьба Бальзаминова» суждено было стать последним в творческой биографии безвременно ушедшего недавно главного режиссера театра Владимира Чигишева.

Пьеса Александра Островского «Женитьба Бальзаминова» часто ставилась на российской сцене, и был даже снят одноименный фильм. Но у великого русского драматурга есть еще две пьесы, где главным героем является тот же Бальзаминов. Объединить все три пьесы в одном спектакле – попытка достаточно редкая в современном театре.

Бальзаминов несколько выпадает из общего ряда персонажей Островского. Чем-то он явно сродни героям Гоголя – Хлестакову, Башмачкину и Подколесину, который, кстати, тоже мечтал о женитьбе. Правда, по другим мотивам – не столько с целью обогащения, сколько приобретения более высокого общественного статуса. По тем временам женатый человек, семьянин считался человеком более благонадежным, нежели холостяк. Но при этом, безусловно, надо было обладать еще и известным благосостоянием. Вот герой и ищет возможность разбогатеть, не прилагая к этому никаких усилий, кроме ежевечерних прогулок мимо окон купеческих домов, где засиделись в ожидании женихов невесты или молоденькие вдовушки.

Историю Бальзаминова Чигишев представил как некую фантасмагорию, где сны, которые то и дело видит и Бальзаминов, и его маменька, перемежаются с реальностью, порой еще более фантасмагоричной, чем сновидения. Вместе с художником Сергеем Скомороховым режиссер создал сценическое пространство, по стилистике своей напоминающее старинный русский лубок, что в значительной степени определило и манеру актерского исполнения. С азартом и прямо-таки упоением, не скупясь на самые яркие краски и не стесняясь откровенного наигрыша, актеры «разоблачают» своих героев – представителей «темного царства», при этом не утруждая себя психологическими тонкостями.

С одной стороны, действительно, совершенно бредовые, с сегодняшней точки зрения, разглагольствования купчих и купеческих дочек трудно хоть как-то  внутренне оправдать. Современному молодому актеру, вероятно, сложно представить себе, что значит быть неграмотным, не уметь читать и писать и, будучи взрослым человеком, жить взаперти в полной зависимости от родительской воли. Вот и приходится для «украшения» роли придумывать разного рода фортели, чтобы зрителям не было скучно. Но, с другой стороны, неплохо было бы некоторым исполнителям выйти на улицу и присмотреться к нашей «просвещенной» действительности, дабы убедиться в том, что невежество иных обитателей сегодняшних роскошных особняков или представителей шоу-бизнеса не так уж далеко ушло от невежества замоскворецких купчих.

Режиссер очень внимательно отнесся к тексту Островского, практически не прибегая к вымаркам, казалось бы, неизбежным при объединении всех трех пьес. И актеры стараются этот текст донести до зрителя, хотя не всем и не всегда это удается в полной мере.

Аркадий Курченков играет Бальзаминова с полной отдачей душевных и физических сил, не выходя при этом за границы мизансценического рисунка, предложенного режиссером. Его Бальзаминов бестолков и беспомощен, наивен и невежествен. И в то же время в нем живет какой-то неосознанный протест. Бальзаминов болезненно ощущает ущербность своего существования, он смешон и жалок одновременно. Актер старается показать многослойность и неоднозначность образа. Может быть, не все четко выстроено во внутреннем движении роли, не все акценты расставлены, однако совершенно замечательна сцена, когда Бальзаминов – Курченков, которому наконец выпал счастливый билет, измученный, уставший, в каком-то горестном оцепенении садится на край авансцены, а над ним склоняется маменька, и в этой наступившей вдруг тишине невольно рождается мысль: а так ли уж смешна эта история о бессмысленной погоне за богатством, с которым потом неизвестно что делать.

• Не для потехи писал Островский свои пьесы, мудро прозрев на столетие вперед, что описанное им явление ой как живуче!

Маменька (Галина Юрченко) столь же бестолкова и беспомощна и так же надеется, что Бог пошлет счастье ее сыну, но одновременно она понимает, насколько эфемерны эти надежды. При всей скупости мизансцен, придуманных режиссером для этого персонажа (почти весь спектакль Бальзаминова вяжет чулок, сидя в углу), актриса сумела раскрыть характер и передать суть образа вполне достоверно.

Убедительна и героиня Елены Ненашевой, она не похожа на тех традиционных свах, какими их обыкновенно изображают на сцене – вальяжных, в пышных юбках и красочной шали, неторопливых сказительниц свадебных наговоров. Сваха – Ненашева, замотанная бесконечной беготней по женихам и невестам, привередливым и далеко не всегда гостеприимным, не теряет присутствия духа даже в самой невыигрышной ситуации. И в этом смысле актриса ближе к правде жизни и правде характера.

«Купеческое царство» в спектакле представлено весьма разношерстно. Если Александр Купцов (Неуеденов) и Надежда Кочнева (Ничкина) стремятся к созданию вполне реалистичных образов, то Елена Калаганова (Белотелова), в соответствии с общим решением спектакля, пытается создать образ гротесковый, а кто-то  из актеров выдает такие фортели, что порой трудно понять – то ли пьесу Островского смотришь, то ли КВН с участием команды «Уральские пельмени». За яркой и суматошной круговертью, царящей на сцене, сложно уловить мысль о том, что бальзаминовы отнюдь не перевелись до сего времени и что явление бальзаминовщины требует к себе куда более пристального внимания. Не для потехи писал Островский свои пьесы, мудро прозрев на столетие вперед, что описанное им явление ой как живуче!