Банковский кризис, о котором сейчас так много говорят, у многих вызывает недоумение, прежде всего потому, что и предпосылок для него не было. Экономика России находится на подъеме. Растут доходы населения, Правительство, как нас убеждают, контролирует инфляцию, золотовалютные запасы страны достигли небывалых размеров. И вдруг… зашатались крупные московские банки. Почему?

Наш корреспондент беседует с председателем Национального банка Татарстана Евгением Богачевым.

– В том, что происходит сегодня в банковской сфере, логики мало, – говорит Евгений Богачев. – Я бы не стал называть это явление кризисом, хотя в России несколько крупных экономистов воспользовались таким термином. Да еще на Западе поспешили объявить о банковском кризисе в нашей стране. Сами посудите, какой это кризис, если из 1300 отечественных банков серьезные финансовые проблемы испытывают лишь пять кредитных учреждений. Причем никто из них не дошел до стадии банкротства. А шуму наделали много.

– Ради чего? Какие цели преследовал Центральный банк и причастные к этому политики?

– Я тоже не понимаю смысла шумихи. То ли конкуренты пытаются завалить своих коллег, то ли… Мне не хочется об этом говорить, но уж очень дешево был продан “Гута-банк” Внешторгбанку, причем Внешторгбанк является, по сути, государственным. В прошлом году федеральные власти говорили о том, что в стране не должно быть государственных банков. Под этим лозунгом прошла кампания их разгосударствления. Даже татарстанские банки попали в составленные в Москве списки на обязательную приватизацию. Правда, мы посмеялись над этим списком: собственность-то республиканская… И вдруг теперь государственный Внешторгбанк покупает коммерческий “Гута-банк”. Этот шаг необъясним.

Я по этому поводу сказал руководителям “Ак барс-банка”: вы тут думаете, за счет чего увеличить уставный капитал своего банка до восьми миллиардов рублей, привлекаете деньги предприятий, а выход-то прост. Купили бы за 100 миллионов долларов “Гута-банк”, это же целая империя, она имеет филиалы практически во всех областях России, крупные страховые компании, промышленные предприятия. Правда, теперь можно попытаться перекупить “Гута-банк” у Внешторгбанка. Но я сомневаюсь, что его цена останется на том же уровне.

– Тем не менее так называемый кризис сделал свое дело. Среди вкладчиков, особенно в Москве, возникла паника…

– А знаете, почему так произошло? Потому что капиталы некоторых московских банков можно образно назвать дутыми. Не бывает так, что все российские деньги сосредоточены в Москве. Кризис показал, что в столице нет таких денег, вернее – на бумаге они есть, а реально – нет.

Еще до того, как началась вся эта паника, татарстанские банки отозвали свои деньги из Москвы. Мы как будто чувствовали, что что-то подобное может произойти. Сегодня на счетах республиканских банков около пяти миллиардов рублей. Такого у нас еще никогда не было. До кризиса мы имели на счетах сумму в два раза меньше.

– Евгений Борисович, а какие-то отголоски московского банковского кризиса местные банки ощутили? Или циклон обошел нас стороной?

– Не могу сказать, что проблемная ситуация нас никак не задела. Не секрет, что избыток “коротких” денег (а это в основном деньги вкладчиков) приносил банкам прибыль. Мы эти деньги “выбрасывали” на московский межбанковский рынок. Сейчас же банки опасаются, что с деньгами вкладчиков может что-то случиться, и держат деньги при себе. При таком раскладе прибыль местных банков может упасть. Но это лучше, чем вообще потерять деньги.

С другой стороны, девяносто процентов всех банковских ресурсов в нашей республике – это наши местные деньги. В Чувашии, например, осталось пять или шесть своих банков, остальные – московские. В Татарстане 26 республиканских банков. Чувствуете разницу?

Нельзя не сказать о том, что кризис имел и положительные последствия практически для всех российских банков. Он заставил Центральный банк принять решение о сокращении резервного фонда с семи до трех с половиной процентов. У банков появились дополнительные средства для маневров. В более благоприятной ситуации никто бы не принял такого решения.

– А сократились ли объемы вкладов населения? Жители республики испугались последствий кризиса?

– Небольшое снижение объемов вкладов в последние дни наблюдается, например, в челнинской зоне. Однако сумма вкладов в некоторых мелких банках сократилась менее чем на десять процентов. В крупных же банках, наоборот, идет приток средств населения. Я бы не стал делать большую проблему из-за временного снижения притока денег. Тут еще нужно посмотреть, почему люди снимали со счетов свои деньги. То ли из-за боязни кризиса, то ли на отпуск, на покупку машин, жилья, дач или для других нужд. Только глубокий анализ может показать, что произошло.

– Вы помните, в прессе упоминался “черный список” ненадежных банков, непонятно откуда взявшийся. Теперь уже некоторые банкиры предлагают создать “черный список” вкладчиков, которые некорректно вели себя во время кризиса, снимая крупные суммы со своих счетов. Как вы относитесь к такому предложению?

– Это нонсенс. Не хочется даже комментировать такое предложение. Я бы, наоборот, повнимательнее присмотрелся к банкам, которые захотели заработать на кризисе. Скажем, “Альфа-банк” решил взимать 10 процентов от суммы вклада в качестве комиссионных. Мало того, что банк заставил своих вкладчиков рискнуть деньгами, затем испытать стресс у неработающих банкоматов, так он еще решил немножко ограбить людей, причем под благовидным предлогом. Якобы население, которое доверило банку деньги, создало ему, банку, трудности в работе. Так не работайте тогда с населением. И трудностей не будет.

– Евгений Борисович, понятно, что вы не станете называть республиканские банки, финансовое положение которых у вас вызывает опасения. Но вы можете назвать действия некоторых банков, которые не прибавляют вам оптимизма?

– Такие банки есть, и вы правильно подметили, что я их не назову. А что касается действий… Я считаю, что наши банки (ни под влиянием Правительства, ни под влиянием крупных клиентов) не должны вкладывать деньги в создание совместных предприятий. Не должен банк покупать контрольные пакеты акций предприятий, а особенно неконтрольные пакеты акций, которые ни к чему не обязывают. Ну зачем банку птицефабрики, свиноводческие комплексы, машиностроительные предприятия? Не банковское это дело. Прежде чем вкладываться в такие проекты, банкиры должны помнить, что туда направляются не их личные деньги, а деньги учредителей, деньги населения. В свое время крупнейшие немецкие банки вкладывали деньги в производства. Чем это закончилось? Многие из них разорились.

– А почему покупка предприятий – это гиблое дело?

– А вы назовите мне предприятия, где рентабельность на уровне семнадцати процентов.

– Почему именно семнадцати?

– Потому что для банка семнадцать процентов – это уровень рентабельности, при котором он может окупить вложенные средства. Под какой процент вкладчик несет деньги в банк? В среднем под двенадцать процентов. Часть этих денег уходит в фонд резерва Центробанка России. Банку еще нужны деньги на свое содержание, развитие сети, на другие нужды. Словом, банк должен разместить свои средства, как минимум, под семнадцать процентов годовых. Теперь скажите, какие производства могут похвастаться такой рентабельностью? Иначе поставлю вопрос: какое предприятие сегодня выплачивает дивиденды на уровне семнадцати процентов? Следовательно, банк, вкладывая деньги в производство, быстро свои вложения не окупит. И мы, направляя деньги банков в производство, вынуждаем их заниматься благотворительностью. К тому же, где банк возьмет профессионалов, которые хорошо разбираются в животноводстве, машиностроении, кондитерском производстве? Каждый должен заниматься своим делом. Кто-то выращивать кур, а кто-то – делать деньги. И ведь одна из причин московского банковского кризиса кроется как раз в том, что банки налево и направо вкладывали деньги в реальный сектор экономики. А когда пришло время вернуть деньги вкладчикам, запасов-то не оказалось.

– А куда же банкам вкладывать деньги? Вы же сами сказали, что сегодня у банков пять миллиардов рублей свободных денег…

– Во-первых, банк может кредитовать ту же самую промышленность. Что и происходит сейчас. Во-вторых, нужно активнее вторгаться в развитие торговли, общественного питания, сферы услуг населению. В-третьих, можно вкладывать деньги в государственные ценные бумаги. Это сейчас рынок лихорадит, но были и спокойные времена. Нельзя же думать, что государство обязательно всех обманет. Кроме того, существует и биржа, можно играть на курсах валют. Есть другие способы заработать – например, сезонные закупки продовольствия. С другой стороны, при таких объемах свободных денег могут чуть дешевле стать и кредиты. Это тоже неплохо.

– А еще какие действия банков вас настораживают, кроме их стремления вторгаться в реальный сектор экономики?

– Излишества. Посмотрите, в некоторых банках до предела раздуты штаты, причем сотрудники банков получают очень приличную зарплату. Каждому работнику нужен компьютер, другая оргтехника. Некоторые банки увлеклись строительством новых офисов в городах и районах.

В командировке в Швейцарии я очень удивился, когда узнал, что руководитель крупнейшего банка не имеет служебной машины, ходит пешком, а на дачу ездит на электричке. Хотел бы я увидеть наших банкиров в электричке. В одном вагоне вся охрана не разместится. Мой швейцарский коллега заметил, что если он будет ездить на “Мерседесах”, да еще с охраной, то акционеры уволят его в два счета.

– А чем плохо, если коммерческие банки строят офисы в районах? Это же для людей удобно – прийти, распорядиться своими деньгами, и не в избушке на курьих ножках, а в солидном здании.

– Наши расчетно-кассовые центры работают практически во всех городах и районах республики. Там есть свободные площади. Мы могли бы их сдать в аренду. Но я приезжаю в сельские районы, и главы администраций с гордостью показывают мне новые офисы казанских банков. Это приведет к тому, что в каком-нибудь сельском районе будут работать филиалы сразу нескольких банков – скажем, “Ак барс-банка”, Татагропромбанка, Сбербанка и других. Кто туда пойдет? Да и откуда у сельского жителя, зарплата которого в два раза ниже, чем у промышленников, столько денег?

Скажем, западные банки кредитуют многие проекты наших нефтяников и нефтехимиков. Но при этом они же не строят свои офисы у проходных российских предприятий. Сегодня у клиентов немало возможностей работать с банками, не выходя с территории предприятия. Есть связь – и электронная, и спутниковая.

– Многие аналитики предсказывают вторую волну банковского кризиса: корпоративные клиенты станут искать пристанище в государственных и дочерних филиалах зарубежных банков, изменив отечественным коммерческим банкам. Приближения второй волны не ощущаете?

– Особо я этого не чувствую. Может быть, в Москве что-то подобное и происходит. А в нашей республике… Ну где наши предприятия найдут зарубежные банки? Тут пока нет ни одного. Что касается государственных банков или банков с участием государства, то у нас в республике их много. У каждого банка своя клиентура. И не похоже, что кто-то куда-то намерен убежать. Знаете, есть такой анекдот: если китайцы на нас нападут, где пленных будем размещать? И тут так же: если клиенты из наших банков уйдут, то куда? На Марс? Юпитер? Татарстан в этом смысле имеет несколько камерную банковскую систему, где банкиры очень часто смотрят в глаза друг другу. Это иногда спасает участников банковского рынка от опрометчивых шагов.

– Сейчас Москва напирает на то, чтобы в стране осталось как можно меньше региональных банков. Это разумная политика?

– Банкиры должны меньше говорить, меньше выбрасывать в массы негативной информации. Зачем, спрашивается, высказываться насчет того, что России достаточно пяти-шести крупных банков? Откуда взялось такое мнение? Если у банка хорошая клиентура, он получает прибыль, своевременно проводит расчеты, то оставьте банк в покое.

Малый банк иногда сработает более эффективно, чем крупный. Крупный смотрит только на крупных клиентов. Простой человек ему мало интересен. А для небольшого банка каждый вкладчик имеет вес. Возьмите Татагропромстройбанк. У него не столь крупный уставный капитал. Зато этот банк имеет отделения практически во всех сельских районах. Он открыт для каждого жителя на селе. Разве крупный банк пойдет в глубинку, где клиентов – раз-два и обчелся?

С другой стороны, где гарантия, что один из пяти оставшихся банков не рухнет? Сразу пятая часть населения потеряет свои деньги. В США около 12 тысяч банков, и все они работают, никого насильно ни с кем не сливают. В нашей стране всего 1300 банков, и мы говорим – что-то многовато. Я думаю, что больше таких заявлений не будет.