В столовой кожзавода им. Ленина состоялось совещание комсомольского актива Заречья. После доклада тов. Мангушева об обращении ЦК ВКП(б) начались прения. На это же совещание была приглашена группа работниц, чтобы они подвергли критике работу комсомола.
Первой выступила текстильщица Кокуркина.
— Я хочу к вам обратиться, товарищи молодежь, — начала она, — вот вы комсомольцы и застрельщики соцсоревнования. Какое звание-то вы хорошее носите, а на деле его не оправдываете.
— Я помню, как весной прошлого года молодежь у нас на фабрике начала соревнование, прямо сердце радовалось глядя на молодежь, за молодыми потянулись и мы — старые работницы. Прошел год, картина резко изменилась. Не видно больше в цехах комсомольских бригад, они почти вое развалились. Комсомольцы не ходят ни на рабочие собрания, ни на производственные совещания.
Тов. Кокуркину сменила работница 5 пошивочной фабрики Аршакова.
Говорю я как то комсомолке: «Ты почему прогулы делаешь?», — а она окрысилась на меня, стала кричать: «Что вы все ко мне пристаете, чего вы меня точите. Лучше увольте с фабрики, не хочу я вашу ругань слушать».
Искренним негодованием дышала речь тов. Муштаковой, когда она рассказывала о молодых лодырях и симулянтах:
— На пятой пошивочной фабрике нет в цехах у комсомольцев политического лица. Есть у нас комсомолец-масленщик Загустин, о нем даже рассказывать стыдно. Как то говорю ему: «Загустин, иди надень ремень на машину». Он отвечает: «Не пойду, я уж три ремня надел, а Ванька ни одного — пусть он надевает». А однажды такой был случай — оборвался ремень, бегу я за Загустиным, а ой притворился больным и лежит, стонет на лавке. Вижу — болен человек. Пошла за другим масленщиком.
Не успели мы одеть ремень, глядь, по цеху промчался Загустин, только пятки засверкали. Всю хворь как рукой сняло.
...Четвертая группа у нас молодежная, Я и решила с них начать закрепление работниц за фабрикой. Подхожу к одной и говорю: «Подпиши вот заявление, что ты до конца пятилетки не бросишь фабрику». А она мне отвечает: «При всем желании не могу подписаться, меня засватали». Обошла я всю группу 16 чел. и ни одна из них не подписала заявление, в один голос отвечают, точно сговорившись: «Не могу, меня засватали».
Товарищ Гафаров рассказывал:
— Комсомолец Лебедев приходит как то к секретарю ячейки и говорит: «Сними меня с учета — у меня жена заболела. Надо ехать к ней в Нижний». Секретарь ему отвечает: «Неудобно, мол, уходить с завода, когда большой прорыв в производстве. Ты, ведь, комсомолец».
— Ах, так. Ну мне жена дороже комсомола и вынув комсомольский билет, он его со злобой бросил на стол и ушел, хлопнув дверью.
Комсомолец Пергамент работал на за- воде «Динамо». Считался активистом комсомольской ячейки. Квалификации у него не было. Послали его учиться работать на разводной машине в Ленинский кожзавод. Получил Пергамент квалификацию, стал мастером и заявляет:
— «Давайте расчет. Не хочу я у вас за гроши работать. Много теперь разводных машин, а мастеров мало. Поеду я в Свердловск, там мне дадут 250 хрустов а в Ново-Сибирске и 300».
***
Комсомольцы Заречья наметили практический план работы по участию молодежи в ликвидации прорывов и в подготовке к третьему году пятилетки. Этот план может быть осуществлен при условии, если антикомсомольские, разгильдяйские, рваческие поступки получат беспощадный отпор.
Ник. Бусыгин.