Охранник, испуганно отпирая дверь, пересчитал нас.
— Пять! — завыл он, — пять. Я один, я не пущу!
Заколотил в степу кулаком: "Комендант, иди, я один не пущу"!
Мы мирными глазами глядели ка метавшегося по комендатуре охранника.
В комендатуру вошел комендант с заспанной физиономией и, узнав кто мы, пригласил нас следовать за ним.
В цехе рабочие с любопытством глядели на нас и на вопросы отвечали неохотно: да, нет.
Навстречу нам плыла фигура:
— Наверно он, — думали мы, — дежурный от партъячейки.
— Позвольте, — кинулись мы к нему,— позвольте, вы кто будете?
— Мы-то? Мы — подсобный. — И испытующе глядя, спросил:
— А вы чего здесь шляетесь?
— Нам бы на счет ночного обслуживания, бесед там и вообще рычагов культуры.
— Насчет "рычагов" сейчас поздно, были уж, ушли. А впрочем, ходит тут один, спросите — не он ли?
Спустились вниз.
Рабочий старательно стаскивал со шкива привод и ворчал: "Всегда так, как только забьется шерсть, так машину останавливать надо."
— Надо поровнее расстилать шерсть и зря не торопиться, тогда не будет забивать.
— Нельзя ее не забивать, потому ремесло мое такое. И потом — норма.
— А какая норма? — заискивающе спросили мы человека со странным ремеслом: "забивать".
— А кто ее знает. То-ли 600, а может и 800 кило, не знаю точно.
Мы, сконфуженные неуместным вопросом, отошли.
Человек с вспотевшим лицом опять стаскивал привод со шкива. — Заела проклятая!
К нам подошел человек в пальто и отрекомендовался:
— Дежурный от фабкома, — "Рычаг", значит.
В стиральном цехе, рабочий, откачивая воду, затопившую трансмиссию, разговаривал с ведром:
— Вот, брат, устроил механик механику и сам не поймет чего сделал. А я, вот теперь, качай с тобой воду.
Провожавший нас объяснял:
Водичка-то на пользу. Не было бы водички, не было бы и человека. А на счет бесед и дисциплинки вы по беспокойтесь. 20 человек в месяц только 15 прогулов делают. Стоит ли беспокоиться?
Бригада "Красной Татарии".