Поднятая правая нога нерешительно застыла в воздухе. Вперед итти безрассудно. Вязкая, как вакса, весенняя грязь, замаскированная матовым талым снегом, преградила дальнейшее движение. Всюду, куда только доставал глаз, тянулось тусклое болото, по которому флегматично хлюпала деревенская телега. И, как бы смакуя это весеннее раздолье, по дороге плавала самая настоящая крякуша- утка.
Я отказался от мысли попасть в Татар-! скую слободу и повернул к холодильнику. Сначала шло вег благополучно. Под ногами хрустел ноздреватый черепок весеннего льда, но в перспективе не было ничего утешительного. Дойдя до улицы «6 августа», я очутился вновь перед непроходимым болотом. Пришлось сделать «стойку». Впереди меня прошла реши- . тельная женщина и, не найдя черепка, утопила галошу. Я обернулся назад и увидел два осколка кирпича. Приладив их в наиболее гиблых местах, благополучно совершил переправу. В дальнейшем продвижении я оценил положительные сто-: роны городской антисанитарии. Хорошо было итти там, где лежали груды навоза. С каким восторгом я смотрел на благоухающие выгребные ямы. Как хорошо, что на наши окраины еще не заглянул глаз санитарного надзора. Что было бы, если бы эти нечистоты убрали еще по. зимнему пути?
Совершив с опасностью для здоровьяг путешествие к холодильнику, я был так доволен, что принял хладнокровно известие об отдыхе холодильника по воскресеньям. Еще бы! Хоть раз в неделю, да сухие ноги!
—Почему не проведут сюда трамвай? — сказал мне какой-то спутник, как тень: следовавший по моим следам.
Я ему ничего не ответил,а в душе поду* мал: «Тротуаришко бы какой-нибудь за-: худалый, а вы, гражданин, трамвай! Эк, хватили! Хотя насчет трамвая и состоялось, помнится, постановление, ну, да известно... дело не волк, Эльводтрам в лес не убежит!»