Время - главный судья. Только сегодня, несколько десятилетий спустя, мы можем дать объективную оценку событиям, которые потрясли Россию на заре прошлого века. Революция и Гражданская война, красный и белый террор, кровь и смерть миллионов - все это наше прошлое. Предавать его забвению, по меньшей мере, невежественно. Гораздо важнее понять, почему именно так, а не иначе сложилась наша история в те роковые времена. Особенно важно это сегодня. В канун седьмого ноября, объявленного Днем согласия и примирения, необходимо помнить о том, что консенсус в обществе невозможен без всепрощения. Простить - значит понять. Понять, чтобы больше не повторять кровавых ошибок прошлого.
У забытого обелиска
Вряд ли кто из многочисленных туристов и паломников, приезжающих сегодня в Раифский Богородицкий мужской монастырь, обращает внимание на неприметный памятник, установленный неподалеку от обочины дороги, ведущей к вратам Святой обители. А еще лет пятнадцать назад к нему приезжали автобусы с экскурсантами из Казани и школьники оставляли на ограде обелиска алые пионерские галстуки...
О трагедии, разыгравшейся у стен монастыря в то далекое лето 1918 года, была написана книга, вышедшая в конце шестидесятых. Оценка событий, изложенная ее автором П.Евгеньевым, во многом отражала официальную точку зрения тех лет на нашу историю. Сегодня, перечитывая книгу "Обелиск в Раифе", все чаще задаешь себе вопросы, на которые трудно найти ответы, так же как и трудно понять, где здесь достоверные факты, а где авторский вымысел.
Несомненно одно: раифскую трагедию необходимо рассматривать в общем контексте событий Гражданской войны, охватившей Поволжье.
Тревожное лето восемнадцатого
Белочешский мятеж, вспыхнувший в мае восемнадцатого, крайне обострил ситуацию в стране. Успешное наступление белых, захвативших к лету Симбирск и Самару, вызвало смятение в стане большевиков. Обстановка в Казани в те тревожные дни была напряженной. Местной ЧК удалось пресечь деятельность одной из подпольных монархических организаций, которая готовила вооруженное выступление против Советов. Были арестованы курьеры и штаб, возглавляемый генерал-майором И.Поповым. Однако обстановка оставалась острой.
В конце июня, за месяц до вступления в Казань белочехов, в окрестностях станции Займище неизвестные застрелили председателя губЧК Г.Олькеницкого. В самой Казани незадолго до этого стреляли в чекиста Валентина Несмелова, одного из главных участников раифских событий.
Все это вызвало ответную реакцию со стороны Чрезвычайной Комиссии. Облавы и аресты, которым подвергались представители офицерства, стали обычным явлением. Следует отметить, что монархически настроенных офицеров бывшей царской армии в Казани находилось предостаточно - в городе располагался штаб военного округа. Отношение к "золотопогонникам" со стороны "революционных масс" соответствовало сложившейся ситуации: в каждом из них чекисты видели недобитую "контру". Яркий пример тому - гибель генерала Сандецкого, бывшего командующего округом, которого зверски избила, а затем заколола штыками толпа пьяной солдатни буквально на пороге его дома.
Террор порождал ответный террор, насилие рождало насилие.
Вот почему приказ ЧК, обязывающий всех бывших офицеров явиться для регистрации, многие восприняли как очередную уловку большевиков: никто не хотел оказаться в тюремных подвалах, тем более вступление в город белочехов ожидалось со дня на день.
Таким образом, большинство офицерства к лету восемнадцатого находилось фактически на нелегальном положении. В начале июня к чекистам поступила информация о том, что в Раифском монастыре скрывается группа офицеров во главе с поручиком Сердобольским, куда в срочном порядке для задержания направили шестерых вооруженных красноармейцев во главе с Несмеловым.
Сын - атеист, отец - верующий
В книге "Обелиск в Раифе" поручик Сердобольский почему-то фигурирует под фамилией Секуторский. Почему автор изменил фамилию, остается загадкой. Вызывает сомнение и то, что Сердобольский-Секуторский был якобы членом вооруженной организации, как и сам факт его пребывания в обители, тем более что чекисты его там так и не обнаружили. Может быть, монахи успели предупредить неуловимого поручика и он успел скрыться? Возможно, хотя и весьма сомнительно. Ведь Несмелов с товарищами нагрянул в монастырь ночью, надеясь захватить "контриков" врасплох. Но вместо этого сам был обезоружен и задержан местными крестьянами, сбежавшимися на звон набатного колокола, - кто-то из них (по одной из версий, староста села Бело-Безводное Василий Гаврилов) распустил слух о том, что шестеро вооруженных неизвестных приехали грабить монастырь.
Дело в том, что чекисты вели себя в обители, мягко говоря, некорректно: вломились в храм, выволокли за волосы находившегося в алтаре монаха, шарили в дароносице... С оскорбленными чувствами верующих безбожники не считались, за что, собственно, и поплатились.
О Валентине Несмелове следует рассказать особо. За два месяца до описываемых событий он вместе с отрядом красноармейцев изъял и вывез из монастыря около сотни подвод с мукой. Естественно, подобные действия не могли вызвать у монастырской братии ничего, кроме враждебности. Вероятно, именно тогда и был пущен слух о том, что после монастырских амбаров хлеб начнут отнимать и у местных крестьян, что также настроило последних против большевиков. Иначе чем объяснить то, что именно крестьяне участвовали в расправе над чекистами?
Примечательно, что сам Несмелов - сын известного казанского профессора-богослова, преподававшего в Духовной академии, человека, глубоко верующего и не разделявшего взглядов своего безбожного сына. Более того, в частных беседах он довольно непочтительно отзывался о марксизме. Еще более откровенные мысли профессор доверял бумаге. Вот отрывок из его дневника, опубликованный уже в наши дни: "Пламя классовой вражды, поминутно раздуваемое, вой гиен и шакалов, ищущих добычи для подвалов, ссылок, тюрем... Это беспросветная, затяжная перманентная духовная пурга, бесовская свистопляска..."
Эти высказывания пожилому профессору припомнят много позже, в 1931 году, когда он вместе с несколькими представителями православной церкви предстанет перед следователем ОГПУ.
На первый взгляд, трудно понять, как сын известного профессора оказался в стане большевиков. Но не следует забывать, что идеи Маркса в начале ХХ века на фоне общего кризиса самодержавия и распутинщины выглядели привлекательно, особенно в глазах молодежи.
Самосуд
Слух о том, что неизвестные грабят монастырь, в считанные часы собрал у стен обители огромную толпу, вооруженную вилами, кольями, охотничьими ружьями и обрезами. Что касается колокольного звона, на который сбежались крестьяне, то у настоятеля монастыря была договоренность с местными жителями в случае необходимости защищать обитель от грабежа.
Из воспоминаний жительницы села Ильинское Лобачевой Марии Степановны, 1903 года рождения:
- Я тогда еще девчонкой была, четырнадцати лет всего... Помню, колокол ночью зазвонил. Что такое? Переполошились все, думали, пожар... А под окном кричат: бегите в Раифу, там монастырь грабят!.. Народ кто с чем - к Раифскому лесу. И мы с девчонками туда же... До Раифы по просеке через лес - версты полторы, а то и больше. Запыхались, пока бежали... А там - уже толпа. Грабителев-то тех, говорят, уже схватили. А Несмелова-то я помню - он еще мальчиком в Раифе с родителями отдыхал - дача у них там была. Батюшка-то, настоятель Варсонофий, вступиться за них хотел: не трогайте, мол, их, ребята, разобраться надо... Так на него из толпы закричали: "Ты еще покрывать их будешь!" Ну, он после этого удалился...
Тем временем крестьяне обезоружили чекистов, жестоко избив при этом одного из них. Задержанных заперли в сторожке, стали составлять протокол. Между тем к обители подбегали новые группы вооруженных людей. Подстрекаемые старостой из села Бело-Безводное Гавриловым, крестьяне из Малых Ключей во главе с Иваном Сенюшиным по прозвищу Мазаный выводили по одному из сторожки задержанных, избивали их и расстреливали у стен монастыря.
Правда и вымысел
Рисуя картину жестокой расправы, П.Евгеньев не пожалел черной краски для того, чтобы изобразить монахов чуть ли не главными участниками убийства. И все же есть в книге места, вызывающие по меньшей мере недоумение. Вот лишь один эпизод.
Во время самосуда крестьянин Егорка Ермак ударил по голове вилами чекиста Федора Копко. Потерявшего сознание чекиста, пишет автор, "вели под руки в монастырскую больницу, где ему промыли и перевязали рану" (помощь ему оказывали, разумеется, "подстрекатели" - монахи), после чего его приволокли к стене и расстреляли. В данном эпизоде отсутствует логика: выходит, монахи оказали чекисту первую помощь, чтобы потом его же расстрелять?
Вызывает сомнение и то, что настоятель во время самосуда вместе с офицерами наблюдал за расправой из окон своих покоев, потягивая при этом коньяк. Мне приходилось бывать на территории монастыря еще до его реконструкции в 1991 году. Так вот, наблюдать из окон настоятеля расстрел было невозможно.
Очевидно, авторским домыслом является и эпизод, когда во время избиения задержанных один из монахов даже замахнулся на чекиста... железным крестом, но якобы опомнился и стал... благословлять убийц...
* * *
После освобождения Казани от белых сотрудники ЧК-ОГПУ арестовали по "Раифскому делу" более полутора десятка подозреваемых. Несколько активных участников самосуда, в том числе староста В.Гаврилов, были приговорены к расстрелу.
Долгие годы в стенах монастыря располагалась тюрьма, затем - колония для малолетних преступников.
Сегодня над возрожденной обителью вновь звучит колокол. Звон этот возвещает нам о примирении и всепрощении, без чего невозможно будущее России.
Артем СУББОТКИН.
Зеленодольск.
