Спустя два года после падения Берлинской стены мы сидим в одном из переполненных ресторанов Брауншвейга вчетвером за столиком и терпеливо дожидаемся, когда же мчащиеся мимо официанты наконец соизволят обратить на нас высочайшее внимание. Пламенные взгляды и откровенные призывы, обращенные к кельнерам, не оказывают на них никакого действия. Весь персонал ресторана брошен на обслуживание какой-то важной делегации. Проходит достаточно много времени, чтобы и нашему терпению пришел конец. Один из нас громогласно заявляет:
- Эх, "калашникова" бы мне сейчас, вот бы они запрыгали...
Вдруг за моей спиной раздается голос:
- Вы меня звали?
- Вас, его, ее, да кого угодно, лишь бы нас начали обслуживать, - говорю я в отчаянии.
- Как это "кого угодно"? - возражает немец. - Я же четко расслышал свою фамилию.
- Вашу фамилию, - пытаюсь я ему внушить, - не имею чести знать, просто хорошо, что вы прервали томительное ожидание и примете заказ.
- Да нет же, - гнет свою линию официант, - вы приглашали именно меня, Калашникова.
- Подождите-ка, - начинаю я прозревать. - Вы хотите сказать, что ваша фамилия Калашников?
- Именно так, - заявляет без тени смущения кельнер.
- Но ведь вы, судя по чистейшему немецкому, нерусский, - прощупываю я его осторожно.
- Чистокровный немец, но Калашников, - рассеивает мои последние сомнения случайный собеседник и в доказательство достает удостоверение личности, где действительно черным по белому значится выведенная латиницей русская фамилия.
- Тогда, может быть, объясните, откуда у вас такая фамилия? - чуть не хором восклицаем мы.
- Наша родословная, - словоохотливо поясняет немец, - прослеживается до семнадцатого века, когда предки прибыли из России в Германию, где потом постепенно и онемечились, но фамилию мы не меняли.
- А вы знаете, - разбирает меня уже нешуточное любопытство, - что у вас в России есть знаменитый однофамилец - изобретатель одноименного автомата?
- Он вовсе не однофамилец, - возражает немец. - Он есть наш дальний родственник. Мы с ним знакомы, переписываемся, а недавно он даже побывал у нас в гостях в Германии, - и в качестве доказательства немец достает из портмоне визитку конструктора Калашникова.
- Парень, - говорим мы ему, - тащи водку и подсаживайся к нам.
- Не могу, никак не могу, - извиняющимся тоном заявляет герр Калашников. - Уволят ведь! Единственное, что я сейчас сделаю, это попытаюсь под свою опеку взять ваш столик и, само собой, принесу водку.
Калашников ненадолго удалился и вскоре вернулся с бутылкой "Столичной". Весь вечер посвятил обслуживанию нашего стола, и лучшего сервиса я ни до, ни после того случая в жизни не встречал. Жаль только, что не разрешено ему было посидеть с нами рядышком, однако, во славу русского оружия, замечательного рода Калашниковых и за то, что наступили счастливые времена, когда родственники по обе стороны границы могут свободно общаться, он все-таки вместе с нами выпил.
В.МЕДВЕДЕВ.
Наш корр.
Вена, апрель 2002 г.
