Нашлась, хоть и не терялась

Работу знаменитого художника видели многие, об авторстве известно единицам

Говорят, что рукописи не горят. Если глубоко не вдаваться в смысл этого выражения (означающего, что живую человеческую мысль нельзя ни уничтожить, ни запретить), а воспринимать буквально, то с этим утверждением можно и поспорить. Не смогли же мы прочитать сожжённые Гоголем второй том «Мёртвых душ» и другие его неоконченные произведения. В огонь рукой Пушкина был отправлен второй том романа «Дубровский»… Горят, ещё как горят, и не только рукописи, но и книги, картины.

А ещё они безвозвратно теряются во времени. И потому настоящей сенсацией становятся редкие случаи, когда предмет, принадлежащий перу или кисти именитого автора, через какое-то время, даже через много десятилетий, является в этот мир. Как это было, к примеру, с неизвестной рукописью романа «Земля и флейта», который супруга Чингиза Айтматова обнаружила только через три года после смерти писателя. Или случай в Пенсильвании, где в прошлом году в коллекции музея искусств Аллентауна была найдена доселе неизвестная картина Рембранд­та. Тут, правда, надо отдать должное реставраторам: когда в процессе работы с картиной малоизвестного живописца специалисты убрали слои лака и более поздние записи, они не поверили своим глазам.

Нечто похожее по масштабу произошло в начале сентября этого года в посёлке Васильево, что под Казанью, о чём первыми сообщили зеленодольские журналисты в статье под заголовком «Обнаружена неизвестная картина Константина Василь­ева». Заголовок громкий, сенсационный, но занавес тайны был приоткрыт только слегка…

ИСТОКИ СЕНСАЦИИ

Каждому, кто интересовался жизнью и творчеством этого трагически погибшего мастера, известно, с какими проблемами трудоустройства пришлось столкнуться выпускнику Казанского художественного училища Константину Васильеву. Несмотря на высокую оценку его дипломной работы (эскизы декораций к опере Римского-Корсакова «Снегурочка»), распределили его в Мензелинск – декоратором народного театра. Кто знает, как сложилась бы его судьба, останься он там. Но уже на месте распределения ему сообщили, что в его услугах не нуждаются, декоратор в театре уже есть, и посоветовали ­съездить в Казань за новым направлением на работу.

Вернулся он в ставшее родным Васильево, к семье – маме и двум сёстрам, устроился художником-оформителем на лесокомбинат (на ставку слесаря-ремонтника). Об этом пишет в своей книге «Великоросс» друг юности художника Олег Шорников. Есть на страницах этой биографической книги и упоминание о нашей газете (тогда она называлась «Советской Татарией»). Автор пишет о событии 6 апреля 1961 года. В статье сообщается: «Впервые в Советском Союзе исполняется симфоническая поэма «Прометей» великого композитора Александра Николаевича Скрябина со световым сопровождением…» Светомузыка – это то, чем заинтересовались тогда студенческое научное сообщество авиационного института и студенты консерватории. А дальше автор сетует: «Не писала газета лишь о том, что портрет Скрябина (высвечивался на большом экране разноцветными лучами прожекторов. – Прим. авт.) сделал Костя, и в той же лаконичной графической манере, что и портрет Шостаковича».

В то время Васильев практически не писал больших работ. Экспериментировал с графикой, слушал музыку, читал философскую литературу, много общался с друзьями, работал то в поселковой школе, где учил детей рисованию и черчению, то на стекольном заводе – опять же художником-оформителем в статусе слесаря, а параллельно искал свой стиль, напитываясь творчеством великих сюрреалистов и абстракционистов.

Только в конце 60-х художник стал подписывать свои полотна «Константин Великоросс», а специалисты определили направление его живописи как «символический реализм».

Но пока на дворе стоял 1963 год. Олег Шорников называет это время периодом оцепенения. И именно к этому-то периоду и относится та самая доселе неизвестная картина, о которой написала «Зеленодольская правда».

КАК ЭТО БЫЛО

…Поэт, музыкант, композитор Василий Евдокимов 1 сентября этого года решил прогуляться до станции, а по дороге встретил своего школьного преподавателя труда Валерия Тартаковского.

«Как ученика он меня не помнит, хотя уроки труда и физкультуры я любил в школе больше всего. Зато как артиста он меня узнал и пригласил в свой гараж: иди, мол, что покажу. Открывает дверь – на верстаке стоит портрет Владимира Ленина в хорошем советском плакатном стиле.

«Знаешь, кто автор?» – спрашивает меня педагог и разворачивает полотно обратной стороной. А там – собственноручный автограф Константина Васильева, датированный 1963 годом! Я остолбенел буквально. Для меня Константин Васильев – гений земли русской, его полотна вдохновляли меня на песни, по местам из его картин я и сейчас люблю гулять. И тут – неизвестное полотно художника. Как же оно оказалось у Тартаковского?» – рассказывает музыкант зеленодольскому журналисту.

Как выяснилось в дальнейшем, отец музыканта Виктор Евдокимов в одно время с Валерием Тартаковским работал на Васильевском стекольном заводе, где тогда подрабатывал (рисовал этикетки и агитационные плакаты) и Константин Васильев. «Они были приятелями и нередко после работы собирались вместе. Круг близких людей у художника был неширок, он был довольно закрытым человеком. Но уж тем, с кем дружил, открывал душу, а ещё дарил картины. Он говорил вечером: «Уходите, с утра придёте». Так, всего за пару ночей, был написан им знаменитый портрет маршала Жукова», – поведал своему бывшему ученику Валерий Тартаковский.

И таким образом, со слов бывшего учителя, написанная специально для него картина была выполнена всего за одну ночь и подарена на­утро – портрет вождя на простом листе ДВП в лучших традициях советского плаката.

ЧУДЕСА СЛУЧАЮТСЯ

Ох как хочется верить в чудеса! И они случаются. Но есть нюанс. Плакат действительно имеет на обратной стороне карандашный автограф художника – его ни с каким другим не спутаешь. Чуть ниже надпись – инициалы «Ю.А.» и неразборчивая фамилия, следом надпись – «В.А.Тартаковскому» (обратите внимание, художнику тогда был 21 год, будущему преподавателю – всего 17 лет, а инициалы присутствуют. – Прим. авт.), далее ниже – «1963 г.» и ещё ниже – «для школы №3 (есть такая в Зеленодольске. – Прим. авт.) и Айшинской школы».

Получается, что «именной» плакатный портрет предназначался для школы и, скорее всего, судя по присутствующим на нём разрушениям, вызванным варварской эксплуатацией, там какое-то время и находился. А потом вернулся неисповедимыми путями к хозяину. Который или забыл за давностью лет подробности дарения, или просто не захотел делиться деталями.

А что до воспоминаний о портрете маршала Жукова, то, возможно, речь шла о каком-то другом портрете, эскизе, наброске, а не о самом известном, 1968 года, о котором упоминают все биографы. Константину Васильеву пришлось ехать на киностудию им. Горького, подарить хранительнице копий орденов (очень хорошего качества) свою картину, чтобы привезти их домой в мастерскую и выписывать на парадном кителе маршала. Ну никак в две ночи история не укладывается…

Что касается портрета В.И.Ленина, хранящегося в гараже, то Валерий Тартаковский ещё не определился – подарить, завещать, отдать музейщикам для оценки и дальнейшей работы? Бывший учитель, которому перевалило за 75 лет, понимает: эта работа Константина Васильева не должна быть спрятанной от глаз почитателей его таланта.

Друзья юности, молодости Константина Васильева практически все как один вспоминают, что художник часто уничтожал свои работы, в основном карандашные наброски, очень много дарил. Вполне возможно, что кто-то до сих пор бережно хранит его подарок, ставший поистине бесценным. И нас ждёт ещё не одна сенсация, к которым, к счастью, никогда не привыкнешь.

От редакции. Благодарим редакцию газеты «Зеленодольская правда» за сотрудничество.