В основу этой публикации легли письма отца автора, переписка с товарищами по подполью, книги с воспоминаниями узников концлагерей, которые те дарили с автографами дорогому другу, товарищу, соратнику по совместной борьбе в подполье «Бухенвальда» Николаю Аполлонову.

ЗАДЕРЖАЛИ ВОСЕМЬ ДИВИЗИЙ

Украина для вермахта была лакомым куском. Овладение ею сулило пополнение ресурсов Германии криворожской рудой, донецким углем, никопольским марганцем, местным хлебом. И на Киевское направление было брошено несметное количество танков, моторизованных войск, пехоты, которые стремительно наступали под прикрытием авиации.

Нашим войскам, рассредоточенным по линии обороны на сотни километров, в начале войны не хватало вооружения, людей, организованности. Часто отсутствовала связь, не было поддержки с воздуха. Но несмотря на трехкратное превосходство сил противника артиллерийские части 5-й армии, вступая в бой, отбивали танковые атаки гитлеровцев, а пулеметно-стрелковые подразделения отрезали пехоту от «тигров», уничтожали ее. В течение месяца они отвлекли на себя восемь немецких дивизий.

Однако силы были неравными. И части, среди которых находилось подразделение лейтенанта Николая Аполлонова, в середине августа попали в окружение. Их прижали к реке, расстреливали из танков. Затем цепью пошли немецкие солдаты с автоматами наперевес и задыхающимися от лая собаками…

В плену контуженному командиру помогали товарищи. Через месяц, окрепнув и осмотревшись, Николай подговорил четверых из них бежать. Побег мог быть удачным, если бы не предательство. Обходчик, который предложил беглецам переночевать на сеновале и даже дал на ужин немного картошки, сообщил о красноармейцах немцам.

И снова – плен, этап в колонне из трехсот человек, которую охраняли местные полицаи, солдаты из частей СС. Снова работа под дулами автоматов, под лай свирепых овчарок, чувства унижения и беспомощности от осознания невозможности сделать что-либо для ослабевших товарищей.

Стараясь точнее перевести речь офицера-эсесовца, встречавшего новую партию военнопленных, переводчик повторил: вход в лагерь один – через ворота, выход – тоже один. И указал на здание крематория, из квадратной трубы которого черными клубами валил дым от сжигания очередной партии заключенных, умерших от голода, непосильной работы, болезней. «Кто будет хорошо себя вести, хорошо работать, тот сможет дожить до победы Германии», – повторяли надзиратели изо дня в день

ВЫХОД – ЧЕРЕЗ ТРУБУ КРЕМАТОРИЯ

А впереди военнопленного Николая Аполлонова ждали более страшные испытания: концлагерь в Виннице «Шталаг-329», два концлагеря в Польше и лагерь смерти «Бухенвальд».

Стараясь точнее перевести речь офицера-эсесовца, встречавшего новую партию военнопленных, переводчик повторил: вход в лагерь один – через ворота, выход – тоже один. И указал на здание крематория, из квадратной трубы которого черными клубами валил дым от сжигания очередной партии заключенных, умерших от голода, непосильной работы, болезней.

«Кто будет хорошо себя вести, хорошо работать, тот сможет дожить до победы Германии», – повторяли надзиратели изо дня в день.

Нацистской Германии были нужны рабы, и попавший за колючую проволоку человек переставал им быть. Имя, фамилию заменяли номера, нашитые на одежде. На одном из красных матерчатых треугольников была выведена латинская буква «R», что означало, что ты русский политзаключенный. К ним начальство «Бухенвальда» относилось особенно жестоко.

После двенадцати часов каторжного труда в холод, дождь, сырость узников пересчитывали, заставляли стоять на плацу в легкой одежде, напоминающей полосатую пижаму, в жмущих ноги деревянных колодках. Иногда стояние на плацу заканчивалось за полночь, а утром узников снова ждал развод на работу. Все делалось по команде, даже ритуал снятия с головы полосатой арестантской шапочки «мютцен аб».

Новички проходили испытание каменоломней, откуда вывозили камень для мощения дорог. Его грузили в вагонетки, которые катили по рельсам наверх, к выходу. В конце рабочего дня, когда силы были уже на исходе, каждому следовало взвалить на плечо камень покрупнее и отнести его на погрузку. За камень поменьше наказывали. Наказывали за малейшую оплошность.

Армия изощренных охранников-садистов изобрела несметное количество издевательств. До смерти забивали слабых, сбрасывали в ямы с нечистотами. Били так, что ломались палки, устраивали публичные порки плетьми. Колонны в конце рабочего дня замыкали повозки с трупами, которые везли сами заключенные. Они подбирали умерших и складывали у крематория в штабеля для утилизации.

Нацистской Германии были нужны рабы, и попавший за колючую проволоку человек переставал им быть. Имя, фамилию заменяли номера, нашитые на одежде. На одном из красных матерчатых треугольников была выведена латинская буква «R», что означало, что ты русский политзаключенный. К ним начальство «Бухенвальда» относилось особенно жестоко

«На железной решетке главных ворот лагеря для острастки часто привязывали заключенных вниз головой, сопровождая надписью на немецком языке: «Этот бандит пытался грубить немецкому солдату». Жертва висела так целый день, вечером колонны входили в лагерь, скорбно опустив головы, отдавая долг еще одному мученику, и жгучий стыд теснил их грудь, стыд живых за свою беспомощность», – вспоминал в книге «В подполье «Бухенвальда» товарищ Николая, один из руководителей антифашистского подполья Валентин Логунов.

ОСТАНОВИТЬ НЕВОЗМОЖНО

Фашисты не подозревали, что в бараках собрались люди, которые никогда не смирятся с пленом и рабством. В начале 1942 года в лагере начинают возникать группы сопротивления, подпольные организации.

Русский подпольный центр установил связь с немецкими коммунистами, издавал газету «Правда пленных», распространял сводки Совинформбюро. Вместе с интернациональным центром вел работу по саботажу, диверсиям, поддерживал дух, желание жить и бороться даже в этих невыносимых условиях, спасал товарищей, приговоренных к казни, помогал истощенным и ослабевшим, оказывал помощь детям-узникам. Пленные учителя даже проводили уроки с детьми. А главное, центр готовил лагерь к восстанию и освобождению заключенных при подходе армий-освободителей.

К концу 1943 года друзья по бараку познакомили Аполлонова с одним из подпольщиков, капитаном Гришей, как его звали. Тот предложил войти в боевую группу для участия в подрывной деятельности. «Действовать, – предупреждал он, – нужно осторожно, в бараках немало провокаторов и предателей».

Фашисты не подозревали, что в бараках собрались люди, которые никогда не смирятся с пленом и рабством. В начале 1942 года в лагере начинают возникать группы сопротивления, подпольные организации

В начале 1944 года не без участия подпольщиков Николай Аполлонов был переведен на завод «Густлов–Веерке». Здесь изготавливались пистолеты, винтовки, лафеты, корпуса мин и прочая военная продукция. Контроль со стороны эсэсовцев был жесткий, но заключенные-подпольщики, рискуя жизнью, каждый на своем месте занимались вредительством и саботажем.

Сборка оружия проводилась в русском блоке №44. Группа, в которой состоял Николай, производила смазку станков, штампов, транспортеров. В смазочные материалы незаметно добавляли растертые в порошок известняк, стекло. На других рабочих местах в автоматы добавляли соляную кислоту, что выводило их из строя на фронте уже через неделю. Осторожно, чтобы не заметили, подпольщики надрезали ремни, ленты. Пользуясь неразберихой во время налетов авиации, совершали порчу инструмента, похищали детали для пистолетов, гранат, заготовки для ножей, прятали это все по тайникам.

Зимой 1944-го американская авиация совершила налет на «Густлов-Веерке». Он превратился в руины, и заключенных стали вывозить в города Германии на разборку разрушенных домов, где они сами могли видеть: дни гитлеровского режима сочтены. По лагерю поползли слухи об уничтожении узников концлагерей, расположенных вблизи фронта.

ПОДПОЛЬЕ ДЕЙСТВУЕТ

Приказ Гиммлера о том, что ни один узник «Бухенвальда» не должен попасть в руки советских или союзных войск, лагерное начальство начинает приводить в исполнение.

3 апреля выйти на апель-плац с вещами якобы для эвакуации приглашают евреев. В бараках, отмеченных шестиконечной звездой, члены центра сопротивления проводят разъяснительную работу, и узники еврейских бараков не выполняют требование коменданта. Те, кто все же решают подчиниться приказу, недалеко от лагеря будут расстреляны.

В начале 1944 года не без участия подпольщиков Николай Аполлонов был переведен на завод «Густлов–Веерке». Здесь изготавливались пистолеты, винтовки, лафеты, корпуса мин и прочая военная продукция. Контроль со стороны эсэсовцев был жесткий, но заключенные-подпольщики, рискуя жизнью, каждый на своем месте занимались вредительством и саботажем

Попытка организовать заключенных в рабочие команды для разборки городских руин у немцев провалилась. Взбешенные саботажем, в бараки врываются, и открывают беспорядочную стрельбу сотни охранников. Русский и интернациональный центры действуют согласованно. Им удается вывести из лагеря около пяти тысяч узников. На следующий день охрана изолирует несколько бараков, в том числе русских.

Используя ситуацию, выходят за ворота лагеря еще четыре тысячи узников. Среди них товарищи Николая Аполлонова – один из руководителей русского центра Николай Симаков, руководитель военного сектора Степан Бакланов. За них оставшиеся в лагере спокойны. Группы вооружены и могут постоять за себя.

ПРИКАЗАНО ВЫСТУПАТЬ

Из бараков выходить запрещено. За колючей проволокой охрана копает окопы и устанавливает минометы. Из канцелярии через свои каналы в центр сопротивления поступает информация: 11 апреля на 17 часов назначена полная ликвидация лагеря.

По цепочке из барака в барак членам боевых групп передается решение центра: выступление в 15 часов 15 минут, условный сигнал – разрыв гранаты возле угловых ворот.

Группа, в которой состоял Николай, производила смазку станков, штампов, транспортеров. В смазочные материалы незаметно добавляли растертые в порошок известняк, стекло. На других рабочих местах в автоматы добавляли соляную кислоту, что выводило их из строя на фронте уже через неделю. Осторожно, чтобы не заметили, подпольщики надрезали ремни, ленты. Пользуясь неразберихой во время налетов авиации, совершали порчу инструмента, похищали детали для пистолетов, гранат, заготовки для ножей, прятали это все по тайникам

Утром 11 апреля боевые группы получают оружие. В столовой пол наполовину разобран. Здесь, под носом у фашистов, находился тайник. Среди тех, кто получает оружие, много знакомых Николая. Они, оказывается, тоже входили в боевые группы. Вот так была организована конспирация – каждый знал одного капитана Гришу.

Военному делу наших офицеров учили основательно. Задания ими даются четкие, продуманные, взвешенные. Батальон Валентина Логунова идет на угловые ворота, взвод Николая Аполлонова в составе батальона капитана Гриши направляется на прорыв заграждений, захват склада с оружием. Задания и у других боевых подразделений. Им предстоит уничтожить огневые точки на вышках, сделать проходы в ограждениях колючей проволокой, зайти в тыл немцев, захватить комендатуру, связь. В тылу будут действовать французы, чехи, поляки.

С вышек извергается на лагерь смертельный свинцовый дождь, но по условному сигналу у угловых ворот на штурм эсесовских огневых точек пошел «ударный батальон» Логунова. С крыш бараков стреляют по вышкам, отключают ток и пожарными баграми, досками, бревнами заключенные сооружают проходы в проволочных ограждениях.

Николай увидел: пулемет в руках восставших уже бьет по гарнизонному городку, где проживает лагерное начальство, расположены склады с оружием. Восставшие забрасывают гранатами казармы. Немцы отстреливаются, но куда им против мести, ярости людей, глотнувших свободы!

Где-то гремит «Ура!». «Виват!» – кричат французы, «Наздар!» – раздается у чехов.

Из захваченных складов раздают оружие. Вооруженные узники смогут организовать круговую оборону, защитить лагерников до прихода русских или американцев.

С болью узнают о потерях. Среди погибших – Юрий, близкий товарищ Николая. Не стало его при атаке здания канцелярии.

РАВНЯЯСЬ НА ФЛАГ РОДИНЫ

14 апреля в освобожденный лагерь прибыли представители 3-й американской армии. Они предложили восставшим сдать оружие, но советские и югославские батальоны отказались. С оружием восставшие чувствовали себя увереннее, могли защитить себя.

Криками «ура» встречали освобожденные прибывших в лагерь советских офицеров. Пообщавшись с руководителями русского подпольного центра, офицеры заверили: «О ваших действиях доложим в штаб фронта. Молодцы, вы все за нас сделали. Так и держитесь».

Они так и держались вместе. Переселились в блоки, расположенные в западной части лагеря, поставили на вышки своих часовых, а Первого мая на апель-плац, где совсем недавно на ветру, в непогоду стояли продрогшие до костей тысячи заключенных на утренних и вечерних поверках, освобожденные прошли строем, равняясь на красный флаг своей Родины.

НЕЛЕГКАЯ ДОРОГА ДОМОЙ

Американцы агитируют ехать в Америку. Кто-то соглашается. Их судьба определена.

Остальным русским узникам оказывают помощь представители советской миссии: оформляют временные документы, снабжают продуктами, обмундированием, медикаментами, транспортом, перевозят в Восточную зону. У Николая все мысли о встрече с родными, о доме.

Но как встретит их, выживших в лагерях смерти, Родина? Уже не раз приходилось слышать, что для настоящего солдата смерть предпочтительнее плена…

14 апреля в освобожденный лагерь прибыли представители 3-й американской армии. Они предложили восставшим сдать оружие, но советские и югославские батальоны отказались. С оружием восставшие чувствовали себя увереннее, могли защитить себя

Снова лагерь. Теперь уже фильтрационный, в украинском городке Невель, где идет проверка на благонадежность. Бывшие узники «Бухенвальда» держатся вместе, пишут характеристики, отчеты. Правдивые, совпадающие показания о жизни в лагере, подпольной деятельности, организации восстания помогают Николаю Аполлонову вернуться в Казань уже в ноябре 1945-го.

…Двери дома не закрывались долго. Обнять Николая шли родные, близкие, соседи и просто знакомые. Шесть лет не виделись. О том, что был в плену, особо не расспрашивали.

В 1946-м у Николая появилась своя семья. У них с женой Катей было выстраданное разлуками, испытаниями счастье, забота друг о друге, родились два сына. Жизнь вроде бы налаживалась, но прошлое напоминало о себе.

Беспокоили проверки, подозрительность, на оборонные предприятия технически грамотного специалиста не брали. Та же участь ждала Катю, выпускницу химического техникума. Николай с трудом устроился на фабрику по пошиву головных уборов. Позже стал скорняком на мехкомбинате.

А плен все чаще давал знать о себе сбоями в здоровье. Последовала череда обследований, а в 1953 году – инвалидность. Каждые полгода приходилось ложиться в больницу, чтобы подкрепить сердце. Деньги из семейного бюджета шли на лекарства, с большим трудом добываемые Катей.

В 1946-м у Николая появилась своя семья. У них с женой Катей было выстраданное разлуками, испытаниями счастье, забота друг о друге, родились два сына. Жизнь вроде бы налаживалась, но прошлое напоминало о себе

ВСЕ СЕРДЦЕ БЫЛО В РУБЦАХ

…Он умер за рабочим столом – просто остановилось сердце. Было Николаю Аполлонову чуть за пятьдесят лет, но доктор, проводивший вскрытие, признался, что такого изношенного сердца видеть ему еще не приходилось. Не скрывая удивления, спросил: что же такое пришлось пережить человеку?

Ему рассказали об испытаниях, выпавших на долю лейтенанта-пехотинца.

«Все понятно, – сказал патологоанатом, – но как он жил с таким сердцем? Оно ведь у него было все в глубоких рубцах?»

Владимир АПОЛЛОНОВ

Материал для публикации подготовлен научным сотрудником
Национального музея РТ Натальей СМИРНОВОЙ