В этом году 14 ноября могло бы исполниться 80 лет моему брату – дирижёру и пианисту Талгату Ахметову (1941–2019). Говорят, время лечит. Но это не так. Постоянно ловлю себя на мысли: а что бы он сказал в той или иной жизненной или творческой ситуации?
В семейном архиве бережно хранятся статьи, заметки и воспоминания Талгата. Я не раз буду их здесь цитировать. И не только потому, что это эпизоды из жизни моего брата, но и страницы истории музыкальной жизни Казани.
Но прежде несколько слов о наших родителях. Отец Гакиф Гарифович Ахметов родом из села Татурайкино Симбирской губернии. Мама Сабира Ильясовна Аглиуллина приехала в Казань из деревни, откуда родом великий татарский поэт Габдулла Тукай. Отец и мать встретились в строительном институте, где и получили высшее образование. При этом оба были очень увлечены музыкой. Мама хорошо пела, отец немного занимался даже композицией. Своих детей – меня и Талгата – они отдали в детскую музыкальную школу №1 им. П.И.Чайковского. Я учился по классу скрипки, Талгат – по классу фортепиано. После окончания школы мы оба поступили в Казанское музыкальное училище. Первые два курса брат учился в классе Б.В.Евлампиева, а с третьего курса – у профессора Владимира Григорьевича Апресова, в то время – проректора Казанской консерватории. Талгат вспоминает:
«С этого времени моя жизнь изменилась. Человек огромной эрудиции и профессионал с большим педагогическим опытом, он сумел увлечь меня творчески и начал с того, что учил элементарным приёмам игры на инструменте (как вести мелодию, сопровождение), а также чувству гармонии, стиля исполняемого произведения, владению педализацией – словом, всему… Я привязался к нему как к старшему другу. С нами он занимался вечерами, после административной работы. Кроме индивидуальных занятий с каждым студентом, он собирал весь класс и устраивал прослушивание пластинок с записями выдающихся пианистов. Тогда, вскоре после первого конкурса имени Чайковского в Москве, мы открыли для себя такие имена, как Гленн Гульд, Артуро Бенедетти Микеланджели…»
Стоит отметить, что во время приезда в Казань Генриха Нейгауза из всех студентов-пианистов именно Талгата выбрали для проведения профессором открытого урока.
После консерватории мой брат два года работал по направлению в только что открывшемся Альметьевском музыкальном училище. Но часто приезжал в Казань. Однажды в консерватории он встретил ректора Назиба Жиганова, и тот предложил ему снова учиться, на этот раз – на кафедре оперно-симфонического дирижирования. К этому времени по инициативе Назиба Жиганова был создан Государственный симфонический оркестр ТАССР, а его художественным руководителем и главным дирижёром стал Натан Григорьевич Рахлин. Именно в классе профессора Рахлина Талгат получал второе высшее образование. В годы учёбы он не раз выступал с симфоническим оркестром как пианист. В своих заметках брат вспоминает об этом так: «Сейчас я понимаю, что это была настоящая школа для дирижёра. Наблюдая его (Рахлина. – Ред.) работу изнутри, я ловил каждый нюанс и «столбил» для себя на будущее. Натан Григорьевич пользовался огромным уважением в коллективе. Оркестр реагировал даже на движение его глаз…»
В 1972 году Талгата пригласили в Татарский театр оперы и балета им. М.Джалиля, и он стал весьма востребованным дирижёром. Об этом свидетельствует список из более чем тридцати спектаклей, поставленных при его участии как музыкального руководителя. Среди них оперы «Севильский цирюльник» Дж.Россини, «Кармен» Ж.Бизе, «Трубадур» Д.Верди, «Евгений Онегин» П.Чайковского, оперетта «Башмачки» Д.Файзи, а также балеты «Лебединое озеро», «Спящая красавица», «Щелкунчик» П.Чайковского, «Ромео и Джульетта» и «Золушка» С.Прокофьева, «Шурале» Ф.Яруллина и многие другие.
«Первое время было очень непросто, – пишет Талгат о своей работе в театре. – Появился новый для меня жанр – балет, с которым обучающиеся в консерватории почти не знакомы. Это и новые авторы: Минкус, Адан и другие. Благодаря моей первой профессии пианиста я работал некоторое время концертмейстером в балетном классе, где узнал изнутри технологию танца. В результате мне удалось добиться благосклонности артистов, которые признали во мне «удобного» дирижёра балета. Была и опера. Здесь я чувствовал себя более уверенно. У меня был большой концертмейстерский опыт с вокалистами. Главное событие этого периода – приход в театр известного в стране артиста и режиссёра Нияза Курамшевича Даутова. У меня появился старший коллега и наставник в работе. Конечно, общение с таким выдающимся человеком оказало большое влияние на моё формирование как музыканта. Я постиг многие тонкости исполнения на сцене».
Стоит также процитировать очерк моего брата, посвящённый Ниязу Даутову: «В театре он не только занимался постановкой спектаклей, но и воспитывал молодых артистов: учил их двигаться на сцене, учил, как обращаться с цилиндром, тростью… Он опекал молодых во всём, делая из них профессионалов сцены. И все это с искренней любовью. Это был выдающийся педагог. Мне очень повезло поработать с ним и в оперном классе консерватории. Трудно перечислить всех его известных учеников, многие из них работают в театрах Европы».
В семейном архиве сохранились также воспоминания Талгата о солистах оперного театра, в частности о Хайдаре Бигичеве. «Я много выступал с ним как аккомпаниатор, – пишет он. – Хайдар обладал утончённым музыкальным вкусом, поэтому в его репертуаре были песни только высокохудожественного качества… Пел много классики – и зарубежной, и русской, и, конечно, татарской – Сайдашев, Музаффаров, Ключарёв, Яхин. Хайдар был всесторонне одарён природой. Изумительной красоты тембр, тонкая музыкальность, мощный темперамент, красивая внешность… Тембр его голоса – драматический тенор. На Западе таких певцов называют королями оперы. Он и был королём».
Добавлю от себя: так характеризовать коллегу-музыканта, пусть и другой специальности, может только человек профессионально одарённый, с поистине добрым отношением к людям, каким и был мой брат Талгат Ахметов.
О творческой одарённости Талгата говорит ещё один эпизод, о котором хотелось бы вспомнить. К шестидесятилетию Рустема Яхина о нём был снят телевизионный фильм, и композитор попросил брата сделать попурри из мелодий его романсов, которое должно было звучать в начале фильма в его же, Талгата, исполнении. Брат пишет: «Получив такой заказ, я был очень горд и серьёзно взялся за дело. Как сказал мне потом режиссёр фильма, моя обработка Яхину понравилась… Спустя много лет, когда Рустема Мухаметхазеевича уже не стало, я записал это сочинение на радио. На упаковке кассеты обозначено: «Два романса Р.Яхина в обработке и исполнении Талгата Ахметова».
Так сложилось, что сольная концертная деятельность брата как пианиста была не столь интенсивной, как работа дирижёра. Помимо творческой деятельности в оперном театре, он был дирижёром студенческого симфонического оркестра и оперного класса консерватории, аккомпанировал на концертах многих известных татарских певцов, в том числе Ильгама Шакирова. Правда, несколько раз мы вдвоём выезжали с концертами в Германию. В программу включали не только русскую, немецкую классику, но и произведения татарских композиторов. Знакомили слушателей с татарской музыкальной культурой. Мне не составляло труда самому вести концерты, так как я свободно владею немецким языком.
В завершение хочется процитировать ещё одно мудрое высказывание моего брата: «Говорят, человек за свою жизнь должен сделать два дела: родить потомство и посадить дерево. Но всё это заповедано самой природой. Я добавил бы ещё две заповеди для «человека разумного» (как мы себя называем). Первое. Ремесло, которое человек выбирает, должно быть близко его природе и освоено до возможного предела. Это многолетний напряжённый труд с ошибками, жертвами и достижениями. Второе. Передавать знания и опыт следующему поколению».
Думается, эти «заповеди» родились неслучайно, в первую очередь это результат творческой полноты и осмысленности жизни моего брата Талгата Ахметова – музыканта и человека.
Марат АХМЕТОВ,
профессор Казанской консерватории,
заслуженный деятель искусств Татарстана