Фёдор Малышев – талантливый российский актёр и театральный режиссёр. В послужном списке 31-летнего представителя Московского театра «Мастерская Петра Фоменко» – восемь ролей в кино. В числе лучших в его фильмографии телесериал «Людмила Гурченко» и документальный фильм «Сокровенный человек».

Мы встретились с Фёдором по его приезде в Казань, чтобы поговорить об искусстве и творческих планах.

– Фёдор Викторович, вы уже бывали в нашем городе?

– Нет, я здесь впервые. Мастерская Петра Фоменко привозила в Казань спектакль «Сон в летнюю ночь». Однако я не занят в этой постановке, так что не сложилось. Знакомые и друзья рассказывали, как удивительна и красива столица Татарстана. Мечтал увидеть её собственными глазами.

– И какие впечатления?

– Мне здесь нравится. После Москвы, погрязшей в тумане и слякоти, я внезапно попал в уютный купеческий город. Солнечная осень. Вокруг много пастели — и в природе, и в архитектуре. И люди приветливые. Светлое место.

– Строите творческие планы?

– Решил совместить приятное с полезным. В Казани работают люди, которых я очень уважаю. Например, режиссёры Айдар Заббаров и Туфан Имамутдинов. Здесь живут мои друзья. Вполне логично, что возникло желание предложить свои идеи городу.

– Приподнимите завесу…

– У любого режиссёра есть «портфель» с пятью-шестью пьесами, которые хочется поставить. Я предложил свой материал Большому драматическому театру имени Качалова. Пока ещё рано говорить о конкретных договорённостях, но, на­де­юсь, задуманное получится осуществить.

– Что собираетесь ставить на казанских подмостках?

– «Дон Кихота» Сервантеса. Из сценария инсценировки я вырезал все самые известные сцены. Оставил лишь диалоги главного героя и оруженосца Санчо Панса. Отказываюсь от дейст­вия в пользу темы и смысла. Человек, несмотря ни на что, всё равно верит: коварного волшебника Фрестона можно победить, а окружающие обязательно станут добрее. Дон Кихот – собирательный образ надежды, который близок каждому из нас.

– Будут ли в постановках отсылки к современной действительности?

– Я против буквальной передачи реалий в художественных образах. Нужно «беседовать» со временем. Фон жизни должен служить контекстом для определённых сюжетов и образов. А какой способ выражения выбрать, зависит, естественно, от материала.

– Отличаются ли зрители в разных городах?

– В небольших городах публика не такая избалованная. В Москве или Петербурге нужно бороться или, на­оборот, отдаляться от зрителя, чтобы выстроить диалог. В регионах вроде та же самая работа, но делать её как-то легче, что ли… Вообще приятно, когда тебя ждут, а не оценивают!

– Какие зрители благодарнее: дети или взрослые?

– Цели в обоих случаях стоят одинаковые. Главное – наладить коммуникацию. Здесь много составляющих: тема, широта замысла, форма подачи… Важную роль играет человеческий фактор. Действительно ли аудитория понимает, что именно ты хочешь сказать. Нужно создать целый мир. Интересный и много­гранный, в который хочется заглянуть.

– Сколько живёт спектакль?

– Всё зависит от того, насколько важен материал для своих создателей. Есть ли у них потребность выходить на сцену? Мастерская Фоменко играет спектакль «Волки и овцы» с 1993 года. Всегда полный зал, всегда смешно и круто!

А бывают откровенно плохие постановки. Они вообще нисколько не живут – рождаются уже мёртвыми.

В искусстве важно невидимое. Если ты нашёл что-то помимо нот, текста, и своего настроения… За это и надо держаться.

– Как вы выбираете материал для работы?

– В приоритете – масштаб задачи. Причём чем сложнее решение, тем интереснее.

– Вы жёсткий режиссёр?

– Скорее требовательный. Хотя иногда как будто сдаюсь. Утомляюсь, даже ленюсь… Не получилось – ну и ладно! Но всё равно приходится перебарывать и это. Вообще режиссура – борьба… С самим собой в первую очередь.

– Как вы воспринимаете критику в свой адрес?

– Болезненно, если в чём-то сомневаюсь. А если уверен в себе, то мнение других не так уж и важно. И всё же всегда стараюсь прислушиваться к советам тех, кто участвует в спектакле…

– Кем сложнее быть: режиссёром или артистом?

– Полагаю, одинаково. Трудно выходить на сцену, преодолевать себя, транслировать смысл. Ничуть не проще быть режиссёром, следовать своей идее и доносить её до людей.

– Идеальный спектакль – это…

– «Макбет» Някрошюса.

– Можно ли в толпе распознать мастера сцены?

– Каким образом? Он такой же человек, как и вы. Быть актёром – его естественное состояние. Творчество – не что-то элитарное. Это потребность души, способ самовыражения.

Я вообще не вижу разницы между, например, слесарем-сантехником  и скульптором. Первый может быть даже одухотворённее и талантливее второго. Никудышный актёр сыграет пресно и без души. А сантехник будет подбирать уплотнитель так, словно занимается тонкой ювелирной работой.

– Ваши сильные и слабые стороны?

– Считаю себя довольно высокомерным и горделивым человеком. Но это и помогает. Я не боюсь ошибаться.

– Для чего на самом деле нужно искусство?

– С одной стороны, искусство – довольно бес­смысленная вещь. Нечто прозрачное, его нельзя потрогать и сформулировать. Но оно почему-то сильно воздействует на чувства людей и дарит им веру в лучшее. Это про надежду, про чудо…