Рассказ о субординации и роли личности в истории

О роли первого секретаря Татарского обкома, убедившего за партией в домино во время поездки в поезде Брежнева построить автозавод на Каме, написано достаточно. А вот о роли скромного «гражданина начальника», решившегося на нескромный поступок на благо отечественного автопрома, знают немногие. Между тем история руководителя ИТК-10 весьма поучительна и достойна внесения в республиканскую летопись.

Казалось бы, какая связь может быть между исправительно-трудовой колонией (ИТК) и КамАЗом? Ответ на этот вопрос кроется в двух плоскостях. Во-первых, главным методом перевоспитания осуждённых в СССР была признана трудотерапия, и в брежневский период производственный сектор колоний совершил качественный технологический скачок. Уголовно-исполнительная система, относившаяся тогда к МВД, уверенно входила в первую десятку союзных министерств по объёму производства. Во-вторых, в стране активно развивалась промышленная кооперация, в том числе и с режимными учреждениями.

Однако эффективное выстраивание всего этого сложного механизма требовало немалых усилий, времени и средств. И подвижников, готовых для пользы дела рискнуть всем, что имеют.

«…Учреждение, в котором я работаю, находится в 18 километрах от КамАЗа, через реку Каму, в г. Менделеевске. Данное учреждение может ежедневно выделять 800 и более человек рабочей силы для КамАЗа… В основном это бывшие слесари, наладчики, сварщики, шофёры, трактористы, то есть в прошлом имели дело с металлом. Чем они сейчас заняты: вязкой хозяйственных сеток, которые затем сбываются с огромными трудностями. Нитки для вязки сеток приходится искать по всей территории Российской Федерации…»

Это строки из письма, написанного 12 сентября 1977 года. Отправитель – майор Рафкат Ахметов, возглавлявший менделеевскую ИТК-10. Адресат – председатель Совета Министров СССР Алексей Косыгин. Послание, отправленное через головы всех начальников, включая даже министра внутренних дел СССР Николая Щёлокова, было дерзостью, граничащей с безрассудством. При том, что

– Рафкат Ахметович – это прежде всего дисциплина! – вспоминает Александр Гусев, находившийся в те годы на должности заместителя начальника Управления исправительно-трудовых учреждений МВД ТАССР по производству. – Приняв колонию в плачевном виде, он привёл её в образцовое состояние. В учреждении у него всё делалось в соответствии с правилами внутреннего распорядка, вывод осуждённых на работу – строго по разнарядке. Другое дело, что в отсутствие заказов смена порой буквально отсиживала положенные часы, вместо того чтобы трудиться. Такое положение дел Ахметова не устраивало, и он, видимо, не веря, что можно добиться изменений на местном уровне, решился напрямую написать Председателю Правительства. Шаг очень смелый, едва не стоивший ему карьеры.

Неравнодушие «гражданина начальника» видно по эмоциональному, хотя и не слишком складному стилю письма:

«…Выполняет ли колония план? Да, выполняет. Но что это даёт нашему государству? Кому нужны эти сетки? Я думаю, что моей Родине нужна более полезная и ценная продукция, которую мы можем давать. Горько видеть, как у людей руки просятся к металлу, они желают работать по квалификации, а мы их держим на сетках. Может быть, найдутся какие-либо виды продукции для КамАЗа, выпуск которых (можно. – Авт.) организовать на базе учреждения…»

22 октября 1981 года министр автомобильной промышленности Виктор Поляков проводил уже вполне себе обычное совещание «по вопросу расширения использования на предприятиях отрасли труда осуждённых к лишению свободы»

Про бюрократию «застойного» периода в своё время не рассуждал только ленивый, однако письму дали ход в фантастически короткий срок. Уже 20 сентября его копии отправились Щёлокову и министру автомобильной промышленности СССР Виктору Полякову с резолюцией Косыгина: «Прошу совместно рассмотреть это письмо. Предложение т. Ахметова считаю правильным. Его следует принять».

Ещё через день копия письма уже с резолюцией Щёлокова ушла начальнику Главного управления исправительно-трудовых учреждений (ГУИТУ) МВД СССР Борису Коновалову. Министр требовал, во-первых, объяснить, почему вся работа ИТК состоит в вязании сеток, во-вторых, найти достойные заказы в Набережных Челнах. А в-третьих, ответить, «почему Ахметов не соблюдает субординацию».

– Мы сидели в кабинете у Алексея Ивановича Полшкова (заместитель министра внутренних дел МВД ТАССР, курировавший уголовно-исполнительную систему. – Прим. автора), когда раздался телефонный звонок из Главка, – рассказывает Александр Гусев. – Тогда-то мы и узнали о письме Косыгину и о том, что в Казань с определённой миссией вылетает главный инженер ГУИТУ Букин.

Самолёт из Москвы приземлился поздно вечером. Его встречали на двух машинах – в одной, исключительно для того чтобы «протокольно» поприветствовать москвича, приехал Полшков. Вторая предназначалась для поездки Букина в Менделеевск в сопровождении нашего собеседника.

– К ИТК-10, где нас ждал её начальник, мы подъехали около двух часов ночи, – говорит Александр Николаевич. – Гость был настроен крайне негативно и решительно, и я понимал, что вопрос со снятием Ахметова с должности практически решён. Буквально с порога москвич резким тоном спросил: «Рафкат Ахметович, вы писали письмо Косыгину?» А тот спокойно так: «Я не только писал. Могу снять трубку и позвонить!» В кабинете повисла гробовая тишина. А потом разговор неожиданно вошёл в деловое русло, – с улыбкой вспоминает ветеран.

Выяснять, в какой мере советский Премьер-министр покровительствует начальнику менделеевской колонии, побоялись, и дерзкий поступок Ахметова остался, что называется, безнаказанным. Рафкат Ахметович с честью проработает в своём учреждении до пенсии и выйдет в отставку в звании полковника. Но всё это произойдёт позже, а пока вернёмся в брежневскую эпоху.

В одной лишь Татарской АССР заказы автопрома выполняли как минимум три исправительных учреждения, включая нижнекамскую «четвёрку» и альметьевскую «восьмёрку». В самой ИТК-10, где, по словам Александра Гусева, было построено три цеха площадью более тысячи квадратных метров, производились так называемые жгуты – вся электропроводка для «КамАЗов»

22 октября 1981 года министр автомобильной промышленности Виктор Поляков проводил уже вполне себе обычное совещание «по вопросу расширения использования на предприятиях отрасли труда осуждённых к лишению свободы». Причём кооперация с исправительным учреждением рассматривались на нём в первую очередь «как одна из форм стабилизации рабочих кадров». Иными словами, вопросы ресоциализации обсуждались тогда даже в Минавтопроме.

Что же касается собственно производства в местах не столь отдалённых, то на строительно-монтажные работы в колониях выделялась сумма в пределах… 100 миллионов рублей. Гигантские по тем временам деньги. При этом передачу производства изделий в ИТК следовало производить так, «чтобы не попадать в полную зависимость от предприятий МВД». Дело, к которому приложил руку (и письмо) Рафкат Ахметов, набирало обороты.

В одной лишь Татарской АССР заказы автопрома выполняли как минимум три исправительных учреждения, включая нижнекамскую «четвёрку» и альметьевскую «восьмёрку». В самой ИТК-10, где, по словам Александра Гусева, было построено три цеха площадью более тысячи квадратных метров, производились так называемые жгуты – вся электропроводка для «КамАЗов». Кроме того, в колонии для Камского автозавода делали инструмент, фрезы, резцы для токарных станков, тележки для межцехового транспорта, различное нестандартное оборудование, включая «дальнобойные» топливные баки.

Сотрудничество пенитенциарного ведомства с предприятиями автопрома и другими промышленными гигантами несомненно шло на пользу обществу. Но наладилось оно не вдруг. И было бы просто невозможным без таких неравнодушных людей, как Рафкат Ахметов, не пожелавший быть послушным винтиком системы.