Председатель Союза писателей Татарстана Данил Салихов – известный драматург, автор трёх десятков пьес, а в прошлом актёр, хорошо знающий «кухню» и театральное закулисье. Герои его произведений – очень разные люди: фронтовики, сельские труженики, молодёжь, чиновники и даже бес, живущий в душе писателя.

У Салихова мягкий юмор, хотя в пьесах есть и острые сатирические сцены. В нём видят продолжателя традиций, заложенных К.Тинчуриным, М.Файзи, Ш.Камалом, Н.Исанбетом. Как председатель творческого союза Салихов честен, открыт и миролюбив. Любой поворот жизненного колеса для него – повод к размышлениям.

– Данил Хабибрахманович, с чего началась ваша творческая жизнь?

– Свои первые аплодисменты я сорвал ещё в первом классе, когда спел на сцене нашего сельского клуба. Учительница на следующий день сказала всему классу, что со временем мною будет гордиться вся республика. Я был просто окрылён этими словами. После школы окончил музыкальное училище, а потом и театральное. Отсюда, видимо, и творческое начало.

– Кто ваши любимые писатели?

– Из драматургов обожаю Наки Исанбета, среди прозаиков выделяю Аяза Гилязова, из поэтов – Габдуллу Тукая.

– Говорят, что писатель и драматург – это две разные профессии. Это так или нет?

– Я бы не согласился с таким утверждением. Примеров, когда драматург и писатель неразделимы в одном человеке, масса – Шекспир, Артур Миллер, Нил Саймон, Брехт, Чехов, Булгаков… Для писателя важны глобальное мышление и сохранение родного языка, его красоты и поэтичности.

– Ваши истории, как правило, придуманы или основаны на реальных событиях?

– Некоторые сюжеты взяты из реальной жизни, некоторые – результат наблюдений и размышлений, а часть – плод моей фантазии. Когда я учился в театральном училище, мы делали этюды под бдительным оком Марселя Хакимовича Салимжанова, а он обожал экспромт, воспитывал в нас умение импровизировать и находить выход из любой ситуации.

– Как рождается план будущей пьесы?

– Сначала возникает некая идея, которая полностью овладевает тобой, и так до тех пор, пока не изложишь всё на бумаге. Это похоже на разрозненные кинокадры, где смешаны жизнь, фантазия… А потом из этих отдельных кадров, образно говоря, рождается большой полнометражный фильм.

– Вы служите больше театру или литературе?

– Безусловно, я театральный человек, много играл на сцене, но пишу и рассказы, у меня также есть роман, повести. Творческий процесс в голове идёт постоянно. Я не разделяю театр и литературу, потому что служу Слову, а оно, по Маяковскому, «полководец человечьей силы».

– По-вашему, современная драма должна опережать своё время?

– Обязательно! Драматургия, на мой взгляд, должна не просто обгонять время, но идти на шаг впереди самой литературы. Отставать опасно, потому что засосёт болото самоуспокоенности и тщеславия. Конкурентная среда заставляет держать себя в тонусе и ощущать кровотоки своего времени. Я бы условно разделил драматургию на классическую, со­временную и авангардистскую. Всё это надо изучать, ставить на сцене, создавать творческие лаборатории и привлекать талант­ливую татарскую молодёжь.

– Что в профессии драматурга сегодня самое сложное?

– Сложно поставить остро сатирическую пьесу. Современные театры берут их неохотно. А жаль.

– А политическая тематика вам интересна?

– Наша жизнь уже сама по себе стала политикой. Меня волнует политика не как система управления, а как способ нести добро, справедливость, гуманизм. Запомнилась фраза из «Посмертных записок Пиквикского клуба» Чарльза Диккенса: «Я – наблюдатель человеческой природы». Политика не столь интересна, как душа. Вот душевные порывы можно и нужно изучать всю жизнь.

– Тем не менее современные зрители и читатели больше интересуются жизнью элиты. Почему?

– Если под элитой понимать успешных, состоятельных людей, то, думаю, история их успеха всегда будет вызывать у людей любопытство. Мне же интересна интеллектуальная элита, её мироощущение, стремление и умение смягчать нравы в наш излишне прагматичный век.

– Как вызвать эмоции у зрителя?

– Кроме текста пьесы, тут многое зависит от игры актёров и мастерства режиссёра. В пьесе должны быть злободневность и эффект узнавания.

– По-вашему, что такое талант­ливый артист?

– Талантливый артист – явление исключительное, он не играет, а живёт на сцене. Среди таких я бы особо выделил Шауката Биктемирова, Веру Минкину, Равиля Шарафеева, Фуата Зарипова из Челнов. Все они – театральные бриллианты.

– Какую роль в ваших пьесах играют юмор, ирония?

– Они рождаются в недрах самой жизни, из поступков, взаимоотношений. Люди часто смеются, даже не подозревая, что речь-то идёт о них самих.

– Вам снятся ваши персонажи?

– Иногда.

– Интересен ли вам, как драматургу, тип современного чиновника?

– Конечно! Чиновник и его характер, поступки – вечная тема для России.

– Какие опасности подстерегают современный татарский театр?

– Главная опасность таится в отсутствии взаимопонимания между театрами и драматургами. Многие пьесы отвергаются с ходу, их даже не читают, а потом начинают говорить о кризисе драматургии. Автор – это штучный товар, к нему надо относиться бережно. Поэтому сегодня на татарском театральном горизонте мало новых оригинальных пьес, соответствующих духу времени. А это тревожная тенденция.

– Вы допускаете, что в жизни могут быть компромиссы, или ваши герои всегда идут напролом?

– Всю жизнь идти напролом нельзя, компромиссы нужны. Без этого человеческие отношения не построишь. Вспомните, какая дружба «на компромиссной основе» была у двух стариков, русского и татарина, в пьесе Туфана Миннуллина «Альмандар из деревни Альдермыш». Они и выпьют вместе, и споют, и войну вспомнят. А Смерть слушает их разговоры, удивляется, но и побаивается этих стариков. Герои моих пьес тоже иногда идут на компромиссы ради высоких целей и просто здравого смысла.

– Чего, на ваш взгляд, не хватает современной драматургии?

– Она во многом поверхностная, не вскрывает глубинные процессы, оторвана от жизни.

– Почему вы не преподаёте в театральном училище?

– Не зовут, а сам не напрашиваюсь. Иногда встречаюсь с читателями в школах и вузах.

– Вы дружите с критиками или всё-таки это другая каста?

– И дружу, и уважаю. Критиков я не боюсь (смеётся). Хотя, на мой взгляд, профессиональной татарской театральной критики в Казани нет. Критик должен быть эрудитом, объективным, конструктивным…

– Какие у вас отношения с кинематографом?

– Желание увидеть фильм по собственному сценарию есть у каждого драматурга, но пока таких предложений мне не поступало. Есть талантливые радиопостановки и не более.

– Драматургам хорошо платят?

– Я, хвала Всевышнему, не бедствую, мои произведения издаются и в Казани, и в Москве. Многие мои пьесы идут в татарских театрах.

– Вы приносите в театр новую пьесу… И что дальше?

– В театре есть завлит, заведующий литературной частью, который читает все пьесы, а потом какие-то из них рекомендует для постановки. После этого режиссёр тоже читает, и пьесу либо ставят, либо отвергают. В Казани мои пьесы пока не идут.

– А в Москве кто-нибудь пытался их поставить?

– Постановок пока не было, но две мои пьесы купили и перевели на русский язык.

– А нет желания написать детектив?

– Даже в мыслях никогда не было. Я ленив, а чтобы написать детектив, надо сидеть в архивах, консультироваться, влезать в терминологию…

– Классика – это зеркало со­временности?

– На классическом фундаменте стоит вся наша культура и литература в особенности. Со­временность равняется на классическое наследие и стоит на плечах гигантов прошлого. Я считаю, это абсолютно правильный подход.

– При назначении на должность председателя Союза писателей были сомнения?

– Нет, эта должность выборная. Меня избрало большинство тайным голосованием. Свои основные задачи как председателя творческого союза я всегда видел в финансовой помощи писателям, в издании новых книг и в том, чтобы поддерживать молодые таланты.

Марат ШАКИРЗЯНОВ