Как операция «Багратион» стала поворотной в череде стратегических сражений

75 лет назад, в третью годовщину нападения гитлеровской Германии на Советский Союз, войска четырёх наших фронтов начали грандиозную операцию, получившую кодовое название «Багратион». На оперативных картах стрелы ударов были нацелены на те же, что и три года назад, населённые пункты. Только теперь дробили фронт не синие клинья танковых войск вермахта, а красные стрелы советских армий. И обращены они были на запад. К границам рейха.

К лету 1944 года очертания фронта войны образовывали большой выступ, нависавший над ушедшими далеко на запад Украинскими фронтами. Генштабисты называли его «Белорусским балконом».

Зимой и весной в результате нескольких стратегических наступательных операций наши войска освободили Ленинградскую область, Правобережную Украину, вышли к границам Польши и Чехословакии, вели бои уже на территории Румынии. В то же время неоднократные попытки Западного фронта развить наступление в Белоруссии успеха не имели. Условия для большого наступления здесь создались только сейчас, а подготовка его требовала значительного времени. По расчётам генштаба – полтора – два месяца. То есть к середине июня.

Выходило, что срок нанесения удара по немецкой группе армий «Центр» приходится почти на день начала войны, когда группировка противника с тем же названием решала главную задачу в гитлеровском плане молниеносного разгрома Советского Союза «Барбаросса». И это, в общем-то, случайное обстоятельство придавало будущей операции символический смысл.

ЗАМЫСЕЛ

Линия фронта, очертившая обширный выступ в Белоруссии, подсказывала идею операции на окружение, подобной Сталинградской. Только ещё более масштабной. Однако было принято несколько иное решение.

Замысел операции «Багратион» заключался в расчленении немецкой группировки дробящими ударами четырёх фронтов, уничтожении противника в образовавшихся «котлах» с завершающим разгромом остатков группы армий «Центр» в окружении восточнее Минска. То, что Ставка отказалась от более амбициозной идеи «белорусского Сталинграда», отвечало военно-­политической ситуации, требующей разгрома противника на главном направлении войны в кратчайшие сроки.

Внешняя простота идеи была, однако, обманчива. Её осуществление в ходе быстротечной операции требовало подавляющего превосходства в силах над противником, а значит, тщательной и скрытой подготовки. Предполагалось сосредоточить на относительно ограниченных по площади участках прорыва около полутора миллионов человек, 32 тысячи орудий и миномётов, свыше пяти тысяч танков и до шести тысяч боевых самолётов. Это создавало трёх­, пятикратный перевес наших сил над противником.

Смысл операции «Багратион» заключался в расчленении немецкой группировки дробящими ударами четырёх фронтов, уничтожении противника в образовавшихся «котлах» с завершающим разгромом остатков группы армий «Центр» в окружении восточнее Минска. То, что Ставка отказалась от более амбициозной идеи «белорусского Сталинграда», отвечало военно­политической ситуации, требующей разгрома противника на главном направлении войны в кратчайшие сроки

Но для быстрой и решительной победы этого было ещё недостаточно. Три года назад развёрнутый в этих же местах наш Западный фронт, превосходя противника числом танков и самолётов, потерпел тяжёлое поражение уже в приграничном сражении. Успех в современной войне обеспечивался не только количественным превосходством над противником, высоким патриотическим духом и подвигами героев, но в неменьшей степени качеством управления войсками, всесторонней подготовкой боя и сражения, обученностью солдата. И ещё многим другим. Тем, что мы ныне называем уровнем профессионализма Вооружённых сил.

Задачи коренных преобразований армии, без которых невозможна была победа над сильным врагом, приходилось решать не в мирное время, а в тяжелейших испытаниях войны, когда под угрозой была судьба Отечества, а обстановка на фронтах часто изменялась неожиданно и драматически. Платой же были большая кровь и неслыханные страдания миллионов людей…

ЧАС ВОЗМЕЗДИЯ

22 июня по всей линии фронта наступления проводится разведка боем. Цель: выявить новые огневые средства противника, уточнить линию переднего края. Бой вели так называемые передовые батальоны, вызывая огонь на себя.

На следующий день утром четыре фронта, выполняющие операцию «Багратион», – 1­-й Прибалтийский и все три Белорусских, – переходят в наступление. Крупные успехи достигнуты в первый день не везде. Но на главных направлениях они обозначились.

На третий день наступления были окружены четыре немецкие дивизии в районе Витебска. Город, объявленный Гитлером «крепостью», должен был обороняться со всей фанатичностью. Но 26-го он был взят. Части немецкого армейского корпуса приняли наш ультиматум о сдаче и капитулировали. В плен сдались командир корпуса, его начальник штаба и командиры трёх дивизий. Еще три генерала были убиты в бою.

Известный писатель и публицист Илья Эренбург писал тогда: «В 1942 году у Воронежа молодой генерал Черняховский сражался против немолодого генерала Гольвитцера. Черняховский учился воевать. Этим летом к генералу Черняховскому привели пленного генерала Гольвитцера: Черняховский научился побеждать».

ИСТОРИЮ ПИСАЛИ КРОВЬЮ

Те, кто в эти летние дни 1944 года наступал в пыли бездорожья, в топях и заболоченных лесах Белоруссии, не знали и не могли знать всего, что происходило здесь три года назад. Историю войны напишут гораздо позже. Пока же они её писали на поле боя. Собственной кровью. Но следы событий ещё недавнего трагического прошлого сопровождали их на всём пути к рубежу начала войны.

Под Бобруйском бойцы фронта Рокоссовского встречали следы боёв соединений 66­го стрелкового корпуса. Того, который начинал военный поход из Казани ещё за несколько дней до войны. С удивлением они рассматривали сожжённые корпуса бронепоездов отряда подполковника Леонтия Курмышева. Он несколько недель сражался здесь в окружении. Тогда эти два бронепоезда и образовавшийся вокруг них отряд обеспечивали ввод в рейд трёх кавалерийских дивизий группы генерала Оки Городовикова – первую в войну попытку глубокого прорыва кавалерии в тыл противника. Рейд не был и не мог быть успешным, когда на земле господствовали немецкие танки, а в воздухе – вражеские самолёты. Мало кто из них потом вышел из окружения, но ценой собственной гибели они ослабили – пусть всего на считаные дни – немецкий натиск в критический момент Смоленского сражения…

Сейчас здесь наносили глубокие удары по врагу мощная конно-­механизированная группа генерала Плиева и несколько танковых корпусов, поддержанные авиацией целой воздушной армии. Меч справедливого возмездия обрушился на врага.

Для Сталина это была не только выдающаяся победа армий, выходивших к рубежу начала войны и завершавших изгнание неприятеля из пределов Отечества. Сокрушительный разгром врага и доклад Рокоссовского о возвращении Минска в день его драматического обращения по радио к «братьям и сёстрам» три года тому назад снимали или, по крайней мере, облегчали тяжёлый груз памяти о беспримерном в истории России военном поражении и великой его вине. Это был один из самых счастливых дней в его жизни

27 июня танковые корпуса фронта Рокоссовского замкнули кольцо вокруг бобруйской группировки противника. Это 40 тысяч солдат и офицеров, большое количество вооружения и техники. Положение их было безнадёжным, но именно поэтому они сражались с отчаянным упорством. В последний день боя не менее двух тысяч немцев пошли на прорыв. Их накрыл мощный огонь нашей артиллерии, пулемёты выкашивали ряды атакующих. Но они шли, не считаясь ни с чем. «Это была жуткая картина», – вспоминал потом командир дивизии генерал Терехов, воевавший с первых дней войны.

К полудню следующего дня окружённая группировка противника в основном была уничтожена. В числе сдавшихся был командир корпуса генерал фон Лютцов. Командир пехотной дивизии генерал Филипп покончил с собой. Бобруйск – ещё одна «крепость» в системе вражеской обороны – пал.

К началу июля войска Белорусских фронтов продвинулись на 130–150 километров. Главные силы немецкой группы армий «Центр» оказались глубоко охваченными нашими войсками с севера и юга. 28 июня Гитлер заменяет командующего группой Буша генералом Моделем.

Происходящее в Белоруссии в эти недели удивительно напоминает события трёхлетней давности. Только в обратном, так сказать, зеркальном отражении. Тогда крупные силы нашего Западного фронта были окружены западнее Минска. Теперь – снова окружение. На этот раз – восточнее белорусской столицы. А в «котле» оказались войска немецкой группы армий «Центр» – не менее ста тысяч человек.

И СНОВА МИНСК

2 июля части 2-­го гвардейского танкового корпуса генерала Бурдейного, совершив 60-­километровый бросок, обрушились на немцев под Минском. В ночном бою противник был разгромлен, и утром 3­-го танкисты ворвались в город. К Минску вышли и части 5­-й гвардейской танковой армии генерала П.Ротмистрова, других танковых соединений.

К исходу дня столица Белоруссии была освобождена. Еще через неделю была ликвидирована немецкая группировка, окружённая восточнее Минска. Это была та самая армия, которая наступала от Бреста на Минск и дальше на Москву. Противник потерял свыше 70 тысяч человек убитыми и около 35 тысяч пленными. В числе пленных было 12 генералов 4­-й немецкой армии. Один из пленённых солдат, Ольте, написал за три года 359 писем. В них – человеческая история заблуждений и надежд, разочарований и отчаяния. И постепенного осознания преступности того дела, за которое он так упорно сражался.

Недавно эти письма были опубликованы в Германии. Первое отправлено в ночь на 22 июня 1941 года из­-под Бреста. Двадцатилетний солдат обещал позвонить «недели через две» домой уже из Москвы. Последнее ушло отсюда, из-­под Минска. За день до того, как он оказался в русском плену. А его 4-­я армия фактически перестала существовать…

Вряд ли смог забыть Сталин тот страшный день 26 июня 1941 года, когда заместитель начальника генштаба Н.Ватутин доложил о том, что немцы ворвались в Минск, пройдя своими танковыми корпусами более трёхсот километров за пять дней войны. Это могло означать только то, что на главном направлении, ведущем к Смоленску и далее к Москве, произошла катастрофа.

Наверное, эти дни имел в виду Сталин, когда на приёме командующих через две недели после Победы глухо говорил о «моментах отчаянного положения» в только что закончившейся войне. Отчаяние – именно так можно назвать то, что пережил тогда вождь, неожиданно оказавшись перед лицом поражения, грозившего самому существованию государства и народа, вверенных его безграничной власти.

На следующий день он со своими товарищами по Политбюро впервые посетил Генштаб. Произошла бурная сцена. Ему нечего было сказать, кроме несправедливых упрёков этим вконец измученным людям, пытающимся получить хотя бы приблизительное представление о том, что происходит на фронте. Впервые вождь ощутил себя лишним. Произнеся знаменитую фразу о Ленине, который оставил им великое государство, и его наследниках, которые это государство «пр…али».

Он покинул свой кремлёвский кабинет и удалился на дачу в Волынское. Оставив страну без руководства, а своих соратников – в крайнем изумлении более чем на сутки, когда дороги были не только часы, но и минуты. Никто не знает и доныне, чем он там занимался. И какие мысли занимали его смятённое сознание. Это были часы опаснейшего военно-политического кризиса.

И всё же руководству страной достало сил преодолеть его. 30 июня образуется Государственный комитет обороны как высший чрезвычайный орган управления страной под председательством Сталина, а рано утром 3 июля он в первый раз с начала войны выступает по радио. У тех, кто прислушивался тогда к его утяжелённым грузинским акцентом словам, остались в памяти не столько их смысл, сколько необычное обращение «братья и сёстры» и звуки воды, наполнявшей стакан в долгих паузах между фразами.

Положение на фронтах не становилось лучше. Но это было возвращение надежды.

ТРИУМФ

И как раз в этот день, только три года спустя, Константин Рокоссовский, которого Сталин иногда в хорошем расположении духа называл «мой Багратион», доложил об освобождении Минска.

– Это у вас неплохо получилось… – сдерживая волнение, похвалил его привычной фразой Верховный.

Но для Сталина это была не только выдающаяся победа армий, выходивших к рубежу начала войны и завершавших изгнание неприятеля из пределов Отечества. Сокрушительный разгром врага и тот доклад Рокоссовского о возвращении Минска как раз в день его драматического обращения по радио к «братьям и сёстрам» три года тому назад снимали или, по крайней мере, облегчали тяжёлый груз памяти о беспримерном в истории России военном поражении и великой его вине… Это был один из самых счастливых дней в его жизни.

Маршал Василевский потом вспоминал: «После того как советские войска освободили Минск, Сталин был в прекрасном, приподнятом настроении. Как­-то в один из вечеров он пригласил к себе на квартиру группу военачальников, чтобы отметить такое большое событие. На приём к Сталину С.М.Будённый пришёл с баяном, и это создало непринуждённую праздничную обстановку. Сталин первым положил начало откровенности и дружественности в отношениях между присутствующими. Произносились тосты, пели, кое­-кто плясал. Сталин с удовольствием смотрел на пляшущих, подбадривал, а потом всех обнимал и некоторых даже целовал. За время неудач советских войск он много выстрадал, сейчас же был глубоко удовлетворён ходом военных действий на фронтах и не хотел скрывать своих чувств».

17 июля по центральным улицам Москвы под конвоем прошли около шестидесяти тысяч пленных, захваченных в основном в Белоруссии. Впереди гигантской колонны шли генералы и офицеры. Спецмероприятие получило кодовое название «Большой вальс». Так назывался популярный в нашей стране перед войной музыкальный фильм. В суровом молчании, без внешних проявлений чувств наблюдали за этим небывалым шествием москвичи

…Казалось, на этих рубежах сейчас только и начинается та война, как они представляли её в довоенных планах. Победоносная, на чужой территории. «Малой кровью, могучим ударом» – это уже из популярной довоенной песни… Если только, конечно, можно было бы вычеркнуть из истории три года, опустошивших миллионы квадратных километров территории страны с почти половиной проживавшего там населения, забравших около десяти миллионов солдатских жизней!

Ещё три года назад Сталин если и знал кого­-то из нынешних командующих фронтами, то разве только по фамилиям. Теперь они входили в когорту полководцев, которым предстояло завершить войну.

17 июля по центральным улицам Москвы под конвоем прошли около шестидесяти тысяч пленных, захваченных в основном в Белоруссии. Впереди гигантской колонны шли генералы и офицеры.

Спецмероприятие получило кодовое название «Большой вальс». Так назывался популярный в нашей стране перед войной музыкальный фильм. В суровом молчании, без внешних проявлений чувств наблюдали за этим небывалым шествием москвичи. Люди, проходившие мимо них, были унижены и несчастны. Но совсем недавно это был опасный и жестокий враг. А война продолжалась, ежедневно увеличивая число солдатских могил.

ПЕРЕД НОВЫМИ СРАЖЕНИЯМИ

Согласно военной истории, операция «Багратион» завершилась 29 августа 1944 года. «Белорусский балкон» перестал существовать. А вместе с ним – 26 полностью уничтоженных дивизий группы армий «Центр», еще 12 в значительной мере потеряли боеспособность. Потери в людях у немцев составили до четырёхсот тысяч человек. Из 47 немецких генералов – командиров корпусов и дивизий – 10 погибли, 22 оказались в плену. Победа была неоспорима.

Но велика была и её цена. Общие потери четырёх наших фронтов составили 770 тысяч человек, из них 180 тысяч – безвозвратно.

Были ли чрезмерны эти жертвы? Не будем спешить с ответом. Для него потребовался бы детальный анализ принятых решений не только в операции, но и в отдельных боях. Но даже и на четвертом году войны сохранялась инерция «любой цены», а культ самопожертвования трудно уступал приоритету профессионализма, умения и мастерства.

В эти же последние дни лета 1944 года завершались успехом операции и других фронтов, которые проводились одновременно с Белорусской: Ясско­-Кишиневская 2-­го и 3-­го Украинских фронтов, приведшая к выводу из войны Румынии, Львовско-­Сандомирская 1­го Украинского фронта с разгромом немецкой группы армий «Северная Украина». Перед лицом неминуемой военной катастрофы вышла из войны и порвала с Гитлером Финляндия… Одни наступательные операции советских войск завершались, другие тут же начинались, как бы принимая эстафету на пути к Победе.

После успешного завершения десантной операции в Северной Франции наши союзники приближались к границам рейха. Празднует освобождение Париж. В эти же дни войска союзников вступили в столицу Бельгии Брюссель.

Наступал заключительный этап Второй мировой войны.