В этом году лауреатом Республиканской премии имени Г.Р.Державина в области литературы стал Айрат Бик-Булатов, автор книги «Очерки казанской журналистики (1758–1918)». На современном книжном языке ее жанр можно определить как non-fiction, то есть это литература, в которой нет места вымышленным событиям и персонажам. Но жизнь, как известно, богаче любой фантазии. Вот и на страницах этой книги порой причудливо переплетаются людские судьбы, а многие имена, которыми республика могла бы по праву гордиться, буквально возвращаются из небытия. Среди них, например, поэт и переводчик Савва Андреевич Москотильников, археолог Пётр Алексеевич Пономарёв… Айрат Бик-Булатов может бесконечно рассказывать об этих людях и их вкладе в науку и культуру Казанского края. И можно лишь сожалеть, что эти монологи остались за рамками нашей беседы с лауреатом Державинской премии.

– Честно говоря, теряюсь, как вас представить: вы и журналист, и член Союза писателей, и  доцент КФУ, а также театральный критик, режиссер документальных фильмов… А какое определение вы бы сами себе дали?

– Еще со студенческих времен мне советовали отказаться от каких-то моих увлечений. Но я ни от чего не отказывался. Ни от стихов, ни от науки… Все как-то сочеталось, и я считаю это своим гуманитарным служением, что ли. Звучит пафосно, но я этого никогда не боялся и не боюсь. Ипостасей у меня, действительно, много, но главные из них три. Прежде всего я ощущаю себя поэтом, журналис­том и ученым. Бывают перио­ды, когда я больше времени посвящаю журналистике или пишу только стихи. Благодаря такому вот «тасованию» мне ничего не надоедает.  А потом все это пересекается в какой-то высокой лично для меня точке и становится выражением того самого служения, о котором я сказал.

– Это правда, что ваша книга, получившая Дер­жавинскую премию, в свое время не заинтересовала «Таткнигоиздат»? По факту она вышла в небольшом частном издательстве…

– Мы действительно подавали заявку, но ее не включили в тематический план «Тат­книгоиздата». Хотя к заявке прилагались рекомендательные письма, в том числе председателя Союза журналистов Татарстана Ильшата Аминова. Наверное, можно было бы повторить попытку через год, но я не захотел снова тратить уйму времени на сбор бумаг. Ну не включили и не включили…

«Очерки…» – это уже вторая моя книга по истории казанской журналистики, но, как и первая, она вышла очень скромным тиражом. Жаль, конечно, что, несмот­ря на Державинскую премию, эту книгу даже в Татарстане мало кто увидит, кроме специалистов и моих друзей, которые, собственно, и помогли ее выпустить. У меня уже готов третий том, но я не спешу идти с ним в издательство. Надеюсь все же со временем переиздать и выпус­тить нормальным тиражом все три тома. (Отметим, что в 2021 году первая монография А.Бик-Булатова по истории казанской журналистики получила Невскую премию, учрежденную Санкт-Петербургским университетом. Также он является лауреатом премии им. М.Горького, премии им. В.Белинского и ряда других. – Прим. ред.)

На сегодняшний день у меня ворох премий и более 30 книг, но лишь одна увидела свет в «Таткнигоиздате».  Часть из них вышла в очень достойных издательствах, в том числе в Петербурге, а часть – самостийно, на деньги спонсоров и мои личные. Ну а премии как-то сами меня находят…

– Похоже, что в цепочке «автор – издатель» мало что меняется. А как сегодня обстоит дело с читателями?

– Лично я выхожу на читателя в основном через публичные выступления. В Казани наберется уже более 150 площадок, где я читал свои стихи или выступал с лекциями. Сейчас нет какого-то общего рецепта, каждый автор по-своему выстраивает отношения с читателями. А еще есть сетевая литература, есть рэп… У тех, кто существует в этих нишах, свои способы коммуникации. Да, там и профанации много, но есть и свои звезды. В этом смысле у меня нет снобизма, я считаю, любые формы литературы имеют право на существование. Со временем что-то само отсеется, а по-настоящему талантливое останется.

– По-вашему мнению, сегодняшнюю Россию можно назвать читающей страной?

– Она и читающая, и слушающая. Эпоха-то визуальная! Кроме книг, появляются новые носители и форматы. А что касается расхожего мнения, что молодежь мало читает… Думаю, это не совсем так. Просто молодые предпочитают другие книги – не те, что мы когда-то читали. Многие издательства сегодня переориентируются именно на подростковую литературу. И если спросить знающих людей, кто сегодня чаще покупает книги, то окажется, что молодежь, возможно, читает даже больше, чем люди старшего поколения.

Конечно, чтение художественной литературы уже не приобретет тех масштабов, как это было в советское время. Да и сама литература уже не занимает в общей культуре такое же место, как раньше. И по-моему, это нормально. Появляются новые медиа, виды и жанры искусства. Но вмес­те с этим, уверен, книги тоже останутся.

– Вернемся к Державину. Что ни говори, сего­дня для большинства он просто памятник. Однако недавно в одной из соцсетей вы опубликовали пост, в котором, на мой взгляд, убедительно доказываете, что Державин и сегодня очень актуальная фигура. Напомню, как он начинается: «Пока что у меня нет Нобелевки, но есть теперь Державинская премия…»

– Мне кажется, есть несколько аспектов, которые важно проговаривать в связи с Державиным, и особенно в Татарстане. Во-первых, это человек, который не порвал с нашим краем даже после того, как уехал в столицу и занимал там высокие посты. Он и тогда подписывался: дворянин казанский. А в контексте моей работы обращает внимание то, что его первое опуб­ликованное произведение – это, по сути, публицистика. Я имею в виду речь Державина от имени всего казанского дворянства, обращенную к Екатерине Великой. Эта речь была опубликована в газетах, и сам Державин говорил, что именно с нее начался его путь в литературу.

В связи с этим, думаю, нелишне напомнить, что главное, чему должна служить журналистика, – это выстраи­вание коммуникации между обществом и властью. И Дер­жавин дает нам образец такой коммуникации. Всем своим творчеством и государственным служением он как бы нам говорит: важно постоянно напоминать власти об общественном долге, но делать это надо без оголтелости и хайпа, а на пользу Отечества. Иными словами, власть должна слушать и слышать общество, но и общество должно учиться выстраивать конструктивный диалог с властью. И в этом смысле Державин – именно та фигура, на которую мы могли бы ориентироваться.

– Некоторое время назад Державинская премия едва не стала яблоком раздора. Много было споров, кто может на нее претендовать, кто не может… Удалось ли прийти к какому-то консенсусу?

– Могу сказать лишь о том, что лично мне хотелось бы представлять, называясь лауреатом Державинской премии. Гавриил Романович достоин того, чтобы быть звездой, и мне есть что рассказать об этом человеке в контексте моей работы. Например, одним из первых в России он стал поддерживать женщин-литераторов, а будучи губернатором, основал первую провинциальную газету «Тамбовские известия». Правда, существовала она только при нем, а потом о ней забыли на долгие сто лет, но для своего времени это был совершенно новаторский шаг. История журналистики – это, по сути, история активного гражданского общества. Поэтому такие качества Державина, как граж­данская смелость, умение вес­ти диалог с властью и в то же время оставаться неудобным для нее, я постарался подчеркнуть в той части моей книги, которая посвящена Гавриилу Романовичу.

Мне бы очень хотелось, чтобы с именем Державина ассоциировались не споры и дрязги, а те идеи, выразителем которых он стал. Это гласность, открытость, диалог культур, уважение творческого и созидающего начала, в том числе у женщин.

– Наследует ли Державину сегодняшнее писательское сообщество республики?

– На самом деле у нас сейчас несколько литературных кругов, которые не всегда друг с другом соприкасаются. Казань всегда была городом, где писатели, особенно русскоязычные, предпочитали «Внутреннюю Монголию». Сейчас ситуация меняется, но привычка не покидать надолго свою скорлупку осталась. Отчасти это объясняется тем, что долгое время в нашем Союзе писателей доминировала все-таки татарская литература, русские авторы могли туда вписаться только благодаря переводам. Поэтому кто-то уехал из Татарстана и смог реализовать себя через российские толстые журналы. Кто-то объединился вокруг казанских студий, таких как «АРС» в университете, ЛИТО имени Горького и другие. В девяностые и двухтысячные годы стали появляться другие форматы, но все равно это были небольшие и довольно замкнутые сообщества. Скажем, мы в свое время, собираясь на квартире у Олеси Балтусовой, придумали литературный журнал «Квадратное колесо». У татарских писателей были свои проблемы, и это отдельная тема.

В последние годы фактически заново выстраивались отношения между русскоязычными и татарскими писателями. Например, мы чаще стали проводить совместные поэтические вечера. Кроме этого, сейчас более активно действует Татарстанское отделение Союза писателей России. А еще есть поэтическая молодежь, и она никак не пересекается с официальными структурами. Ребята в основном выступают в барах, даже «сольники» устраивают. Послушать их собирается такая же молодая публика, по 50–100 человек. Никто из «официальных» писателей не соберет сего­дня в Казани такую же аудито­рию. Стихи у молодых, может, еще не очень зрелые, но есть талантливые ребята, и со временем они станут хорошими поэтами.

У меня есть идея сделать сборник молодых авторов и объединить их под одной обложкой с казанскими поэ­тами 1920-х годов. Мало кто знает, что в Казани тогда была мощная поэтическая жизнь. Многие поэты того времени вошли в общероссийский контекст, и в Москве переиздаются их книги. Среди них, например, Вера Клюева и Семён Полоцкий, дружившие с Есениным, поэт-имажинист Арий Ланэ и другие. Казань тоже могла бы ими гордиться, но о них здесь никто не знает. Вот я и хочу собрать вместе казанских поэтов начала прошлого века и нынешнюю поэтическую молодежь.

– Расскажите о своем проекте «Писатели казанских окраин». 

– В последние годы в Казани появилось много новых улиц, названных в честь выдающихся людей, в том чис­ле писателей, связанных с нашим краем. Например, улица Вероники Тушновой, улица Велимира Хлебникова, улица поэта Каменева… Но все они находятся где-то на окраинах и никак не включены в культурное пространство города. Туда даже добраться большая проблема. То есть названия есть, но на культурной карте этих улиц нет. Вот я и хочу как минимум доехать до той же улицы поэта Каменева, почитать там его стихи или выступить с небольшой лекцией о нем, словом, провести какую-то культурную акцию. И то же самое на других улицах, чтобы их названия что-то говорили широкому кругу казанцев. 

– В завершение принято спрашивать о творческих планах. Но вы уже столько о них рассказали!..

– Мы мало говорили о поэзии, хотя когда я не занимаюсь наукой и какими-то общественными делами, то я  поэт-поэт. Это очень важная часть моей жизни. Кроме того, в последнее время я полюбил писать сказки, и одна из них уже вышла отдельной книжкой. Я даже шучу по этому поводу: в предыдущей моей книге 978 страниц, а в последней  всего 24.  Ну и само собой разумеется, я продолжаю заниматься историей провинциальной прессы. Недавно, например, в одной из газет обнаружил совершенно неизвестный рассказ Владислава Ходасевича…