Человеком легендарной судьбы можно назвать нашего земляка Николая Афанасьева, бывшего главного военного прокурора, заместителя генерального прокурора СССР.

Николай Порфирьевич Афанасьев родился в 1902 году в Вятке (ныне г.Киров). В 1910 году после смерти отца семья переехала в Мамадыш. Николай четыре года учился в реальном училище в Елабуге, а затем продолжил учебу в Мамадыше. Семья жила бедно. Уже с 16 лет он работает делопроизводителем в Мамадышской земской управе, затем – помощником секретаря народного суда. В течение года был секретарем Мамадышской уголовно-следственной комиссии. В архивах сохранились отдельные составленные им документы, в которых видны общая грамотность и аккуратность молодого человека. С 1 января 1920 года Николай работает в Мамадышской кантонной милиции – агентом уголовного розыска, затем – помощником начальника милиции. В мае следующего года девятнадцатилетний Афанасьев назначается начальником всего (!) Мамадышского уголовного розыска. Конечно же, он был очень молод, не имел опыта и необходимых знаний, но с кипучей энергией вел непримиримую борьбу с преступниками.

В январе 1922 года начальник Мамадышского уголовного розыска Афанасьев неожиданно был арестован. Вместе с ним по предписанию Татарского революционного трибунала арестовали двух уполномоченных милиции, старшего милиционера и волостного военкома. 

В архивах Центрального управления уголовного розыска ТАССР сохранился уникальный документ – рапорт от 16 ноября 1921 года начальника отделения уголовного розыска Мамадышского кантона Н.П.Афанасьева о задержании шайки конокрадов, в том числе и известного Шайхислама Хисматуллина по кличке Чульмяк, что означает «глиняный горшок».

По данному делу были арестованы 25 конокрадов. Нашли около 30 краденых лошадей. Главарь банды был застрелен при попытке к бегству, а его сообщники осуждены.

В январе 1922 года начальник Мамадышского уголовного розыска Афанасьев неожиданно был арестован. Вместе с ним по предписанию Татарского революционного трибунала арестовали двух уполномоченных милиции, старшего милиционера и волостного военкома. Всех обвиняли в избиении арестованных. Их приговорили к лишению свободы сроком на один год каждого. Одновременно на основании амнистии все осужденные были освобождены от дальнейшего наказания. В приговоре нет ссылки на какие-либо доказательства, показания обвиняемых, потерпевших, свидетелей.

В этой истории сегодня установить истину вряд ли возможно. Даже если найдется само уголовное дело, однозначных выводов из него не сделаешь. Участников событий тех далеких лет нет в живых. Да и установление истины уже не имеет важного значения. Если после этого Николая Афанасьева взяли в военную юстицию и он поднялся до заместителя генерального прокурора СССР, то наверняка можно сделать вывод, что приписываемые ему преступления были малозначительными либо вообще не подтверждались.

Проявив личное мужество, Николай собрал необходимые материалы и арестовал всесильного начальника НКВД Орловской области Симановского, одного из приближенных кровавого наркома Ежова.

С 1924 года Николай – в органах военной прокуратуры. Казань, Ростов-на-Дону, Москва, Орел – меняются города, он стремительно поднимается по служебной лестнице. В 1938–1939 годах исполняет обязанности военного прокурора Орловского военного округа.

Сразу после начала работы в Орле ему поступило уголовное дело на председателя местного горсовета Мариенгофа и членов «руководимой» им контрреволюционной троцкистской организации. Изучив дело, а затем допросив Мариенгофа, Афанасьев пришел к выводу, что дело полностью сфальсифицировано, а признательные показания у обвиняемых выбиты путем избиений.

Проявив личное мужество, Николай собрал необходимые материалы и арестовал всесильного начальника НКВД Орловской области Симановского, одного из приближенных кровавого наркома Ежова. Тут ему отчасти повезло. Когда Афанасьев явился с докладом по этому делу к прокурору СССР Вышинскому, тот направил его к Берии – новому наркому НКВД. Оказалось, что Ежова только что освободили от должности. И Берия, такой же кровавый нарком, оказал Афанасьеву всевозможную поддержку по делу Симановского. Объяснялось этот вовсе не стремлением к справедливости и законности. Просто Берии надо было избавиться от людей Ежова. Впоследствии Симановский был приговорен к расстрелу.

Военный прокурор Коперник прибыл в Казань и приступил к проверке в начале января 1939 года. Формальным поводом для проверки послужили жалобы в ЦК ВКП(б) от группы арестованных бывших первых секретарей райкомов партии Татарии.

В 1939 году Н.П.Афанасьев назначается заместителем главного военного прокурора Красной Армии. В это время по многочисленным жалобам пересматриваются уголовные дела необоснованно репрессированных людей по всей стране. Афанасьев направляет в разные города страны сотрудников с целью разобраться с делами и людьми на местах, и если подтвердятся злоупотребления работников НКВД, то арестовать их. Впоследствии в своих воспоминаниях он писал: «Так, в частности, было в Казани, куда я посылал Леонида Давыдовича Коперника. Он там не только проверил дела, которые оказались сфальсифицированными, и освободил арестованных, но и начал следствие в отношении наркома НКВД Татарии Михайлова. Тот в начале приезда Коперника в Казань распорядился «не пускать его в здание НКВД» – такова еще была «ежовская закваска» у этого человека».

Как следует из архивных документов и других свидетельств, военный прокурор Коперник прибыл в Казань и приступил к проверке в начале января 1939 года. Формальным поводом для проверки послужили жалобы в ЦК ВКП(б) от группы арестованных бывших первых секретарей райкомов партии Татарии. На имя Вышинского подал жалобу и профессор химии А.Е.Арбузов – на необоснованный арест своего сына, тоже химика и профессора Б.А.Арбузова.

Коперник допросил арестованных – ректора Казанского университета, профессора Г.Камая и других. Арестованные рассказали об избиениях, о вынужденности своих признательных показаний.

Коперник, несмотря на оказывавшееся ему со стороны НКВД сильное сопротивление, довел проверку до конца. Профессора Б.А.Арбузов, Г.Камай, генерал Я.Д.Чанышев и многие другие, необоснованно арестованные, вышли на свободу. 

В то же время сотрудники НКВД подали рапорты о якобы неправильных действиях военного прокурора. Арестованных, которых он допрашивал, пытались обработать, чтобы те не говорили лишнего.

Коперник, несмотря на оказывавшееся ему со стороны НКВД сильное сопротивление, довел проверку до конца. Профессора Б.А.Арбузов, Г.Камай, генерал Я.Д.Чанышев и многие другие, необоснованно арестованные, вышли на свободу. Впоследствии Михайлова и его заместителя Шелудченко приговорили к расстрелу. Но сколько судеб они уже успели поломать…

В этот же период новый прокурор Союза ССР М.И.Панкратов поручил Афанасьеву изучить дело наркома Ежова, провести его допрос. Уголовное дело на Ежова поступило в Прокуратуру СССР для утверждения обвинительного заключения.

Афанасьев в Лефортовской тюрьме допросил Ежова. Затем он утвердил обвинительное заключение и передал дело в военную коллегию Верховного Суда СССР. На суде Ежов ни в чем себя виновным не признал, кроме пьянства. Афанасьев присутствовал в зале судебного заседания. После короткого судебного заседания Ежов был приговорен к расстрелу. В этот же день ходатайство Ежова о помиловании было отклонено, и ночью его расстреляли. Так закончилась жизнь этого страшного человека…

Вечером 21 июня 1941 года Н.П.Афанасьев с друзьями решили на следующий день утром поехать на рыбалку – был выходной. Но в пять часов утра последовал срочный вызов на работу – началась война. Уже через несколько минут после прибытия на работу Афанасьев получил от главного военного прокурора В.И.Носова командировочное удостоверение и предписание выехать в Ленинград для организации работы военных прокуратур. До 26 июня 1941 года Афанасьев находился в Ленинграде, затем вернулся в Москву. Работая в центральном аппарате Главной военной прокуратуры, он часто бывал на фронтах.

Решение о введении осадного положения в Москве было принято. Маленков поручил Афанасьеву: «Продумайте по своей линии, что нужно сделать. В Москве должен быть твердый порядок».

16 октября 1941 года Николай Афанасьев поздно вечером вернулся в Москву из поездки на Южный фронт и сразу направился в Прокуратуру СССР на ул.Пушкинской, 15. Здесь полным ходом шла подготовка к эвакуации в Саратов. МУР (Московский уголовный розыск) эвакуировался в Казань. Из Москвы выехал и Верховный Суд СССР. Афанасьев был оставлен в Москве в качестве полномочного представителя Прокуратуры СССР.

Здание прокуратуры совершенно опустело. Вскоре Афанасьева вызвали к секретарю ЦК КПСС Г.М.Маленкову, а затем и к Сталину – на заседание Государственного комитета обороны. На нем обсуждался проект решения ГКО о введении осадного положения в Москве. Сталин спросил мнение Афанасьева. Тот ответил, что осадное положение за всю историю советской власти объявлялось в Петрограде лишь однажды и ненадолго – во время Кронштадского мятежа, а во время Гражданской войны в различных местах объявлялось военное или чрезвычайное положение. Специальных законов по этому вопросу нет, пояснил Афанасьев.

Решение о введении осадного положения в Москве было принято. Маленков поручил Афанасьеву: «Продумайте по своей линии, что нужно сделать. В Москве должен быть твердый порядок».

Вернувшись к себе, Николай Порфирьевич подготовил проект постановления ГКО следующего содержания:

1. Все гражданские суды и органы прокуратуры Москвы переформировать в военные трибуналы и военные прокуратуры.
2. Все дела о преступлениях в Москве и зоне обороны расследовать в срочном порядке и рассматривать в военных трибуналах немедленно.
3. Приговоры военных трибуналов окончательные и никакому обжалованию не подлежат, приводятся в исполнение немедленно.

В соответствии с решением ГКО Афанасьеву было поручено организовать в столице деятельность военных прокуратур и трибуналов. Однако в основной части судебно-прокурорский аппарат Москвы уже эвакуировался. Удалось собрать всего несколько человек. Вместе с работниками военных прокуратур (20 человек) Афанасьев скомплектовал состав военной прокуратуры.

В это сегодня поверить трудно, но Афанасьев сформировал и судебные органы – военные трибуналы – в Москве. Благодаря его титаническим усилиям в кратчайший срок была сформирована и начала действовать прокурорско-судебная система Москвы в условиях военного времени. 

В это сегодня поверить трудно, но Афанасьев сформировал и судебные органы – военные трибуналы – в Москве. Благодаря его титаническим усилиям в кратчайший срок была сформирована и начала действовать прокурорско-судебная система Москвы в условиях военного времени. Всю эту огромную работу Николай Порфирьевич и его товарищи выполнили за несколько недель. Это было жизненно необходимо, ведь в Москве уже вовсю действовали мародеры, были предатели, паникеры, трусы и шпионы.

Осенью 1941 года Н.П.Афа­на­сьев был вызван в Государственный комитет обороны для доклада о результатах расследования одного дела. О нем он доложил одному из членов ГКО, а затем и самому Сталину. После доклада Сталин неожиданно спросил: «Товарищ прокурор, а на железных дорогах ваши работники имеются?»  Афанасьев ответил, что работники военной прокуратуры имеются на каждой железной дороге и большинстве узловых станций. Сталин, подумав, дал указание: «Свяжитесь с наркоматом путей сообщения, там вам дадут номера эшелонов, которые следуют к фронту. Это особые эшелоны – их передвижение до конечных станций возьмите на контроль прокуратуры».

Прямо из ГКО Афанасьев поехал в наркомат. Оказалось, что Сталин говорил об эшелонах с частями Уральского танкового корпуса, которые следовали к Москве. Связавшись по селектору с прокурорами железных дорог восточного направления, Афанасьев дал им необходимые указания об обеспечении беспрепятственного следования особых эшелонов. В результате они прибыли в столицу в установленный срок, о чем было доложено в ГКО.

В феврале 1942 года Н.П.Афанасьев назначается главным военным прокурором железнодорожного транспорта. Это был очень ответственный участок. 

В январе 1942 года правоохранительные органы СССР вернулись в Москву. За этот период военными трибуналами столицы было рассмотрено около 300 дел в отношении мародеров, паникеров, трусов, дезертиров и просто уголовников. Наиболее злостных расхитителей и рецидивистов приговаривали к смерти, но многим этот приговор заменили отправкой на фронт в штрафные батальоны.

В феврале 1942 года Н.П.Афанасьев назначается главным военным прокурором железнодорожного транспорта. Это был очень ответственный участок. Надо было обеспечивать продвижение на фронт военных поездов и транспорта, народно-хозяйственных грузов.

Работу военных прокуроров того времени ярко характеризует следующий эпизод. В 1944 году случилась задержка эшелонов с боеприпасами и горючим по всей территории Польши. Туда был послан военный прокурор Г.М.Гейтман с командой автоматчиков и группой офицеров с исключительными полномочиями – вплоть до расстрела на месте, если потребует обстановка. По приезде Гейтман доложил Афанасьеву: «Мы отправились на автомашинах. Железнодорожные станции в то время обслуживались главным образом польской администрацией, а среди них было немало враждебно настроенных к нам лиц, которые старались использовать любую возможность, чтобы вредить нам. Но на первой же станции мы столкнулись с явным саботажем ее начальника. На запасных путях стояло восемь эшелонов с горючим и боеприпасами. Они стояли уже три дня. Задержку начальник станции объяснил отсутствием в депо исправных паровозов, неисправностью ряда вагонов и нехваткой поездных бригад. Среди группы офицеров, прибывших со мной, были и железнодорожники. Детально разобравшись с обстановкой, мы установили, что объяснения начальника не соответствуют действительности. Неисправности паровозов и вагонов незначительные, и их можно быстро устранить, а поездные бригады он отпустил сам. Начальник станции был отстранен от должности и арестован. Его обязанности я возложил на дежурного по станции, который на первых же порах стал оказывать нам активную помощь. Наши люди навели порядок в депо, на станции, и через 6 часов первый эшелон был отправлен. Я оставил на станции одного из офицеров, двух автоматчиков и поручил проследить за отправкой остальных эшелонов.

В июне 1950 года по необоснованному обвинению Н.П.Афанасьев был освобожден от должности главного военного прокурора. Его дело долго рассматривалось в партийных органах, он болел, перенес операцию. 

И так мы двигались по всей трассе. Спали по 2–3 часа в сутки, не более. Расстреливать на месте никого не стал, хотя некоторые, очевидно, этого заслуживали. Вся операция продолжалась около двух недель. 5 человек были арестованы, а затем преданы суду военного трибунала. Эшелоны пошли. Вскоре командование фронта подтвердило нам, что значительная часть грузов уже прибыла в места назначения».

Вот так работали военные прокуроры во время войны.

Н.П.Афанасьев принимал самое активное участие в расследовании зверств фашистов, учиненных ими во время войны. С этой целью он посетил лагеря смерти Освенцим, Дахау и другие.

В июне 1950 года по необоснованному обвинению Н.П.Афанасьев был освобожден от должности главного военного прокурора. Его дело долго рассматривалось в партийных органах, он болел, перенес операцию. В конце концов ему объявили строгий выговор по партийной линии за якобы неправильное решение уголовного дела на капитана Лугового, участника войны, который в пьяном состоянии в гостинице в темноте устроил беспорядочную стрельбу из пистолета. Одна из пуль попала в рамку портрета Сталина. По мнению Афанасьева, здесь было обычное пьяное хулиганство. Однако новый главный военный прокурор преподнес дело так, будто бы Афанасьев освободил террориста-контрреволюционера. В результате дело Лугового, осужденного на 3 года за хулиганство, пересмотрели и дали 25 лет. Такие были времена.

«Вот видишь, Николай Порфирьевич, – сказал Руденко, – «какие ключи» под тебя подбирали, и спасло тебя то, что у тебя был рак желудка, поэтому тебя и не арестовали».

В начале 1954 года постановление КПК при ЦК об объявлении Афанасьеву строгого выговора было отменено как неправильное и необоснованное. По настоянию Николая Порфирьевича дело Лугового также было пересмотрено и прекращено за отсутствием в его действиях контрреволюционного преступления.

Вскоре Афанасьева пригласил к себе генеральный прокурор СССР Р.А.Руденко. При этом в ходе разговора он вынул из сейфа пухлое дело, открыл его где-то на середине и передал Афанасьеву: «На, почитай, тогда поймешь».

Это были собственноручные показания Л.Р.Шейнина, бывшего начальника следственного отдела Прокуратуры СССР (впоследствии популярного писателя, автора знаменитых «Записок следователя»). Шейнин был арестован в 1950 году в группе прокурорских и других работников и обвинялся в измене Родине, в контрреволюционной деятельности. В своих показаниях Шейнин говорил и о контрреволюционной работе в Главной военной прокуратуре, что в ГВП действовала законспирированная контрреволюционная группа во главе с Афанасьевым. По делу был арестован заместитель главного военного прокурора Барон – его жестоко били, но он никаких «признательных» показаний не дал.

«Вот видишь, Николай Порфирьевич, – сказал Руденко, – «какие ключи» под тебя подбирали, и спасло тебя то, что у тебя был рак желудка, поэтому тебя и не арестовали».

Николай Порфирьевич считал Мамадыш своей родиной. Сюда он приехал восьмилетним мальчишкой, здесь прошли его юность, молодые годы. В Мамадыше началась и его юридическая, правоохранительная карьера. 

Таким образом, Н.П.Афа­насьев вполне мог стать жертвой репрессий. Возможно, что его спасла тяжелая болезнь. Однако не исключено, что Сталин не дал согласия на его арест с учетом героических заслуг Афанасьева во время Великой Отечественной войны.

Руденко предложил Афанасьеву вернуться на работу в органы прокуратуры. Однако вскоре он снова попал в больницу, на этот раз уже с сердцем. Из-за плохого состояния здоровья возвращение в органы прокуратуры не состоялось.

Николай Порфирьевич считал Мамадыш своей родиной. Сюда он приехал восьмилетним мальчишкой, здесь прошли его юность, молодые годы. В Мамадыше началась и его юридическая, правоохранительная карьера. Немаловажно, что жену Николай Порфирьевич также нашел в Мамадыше. Его избранницей стала Надежда Николаевна Булдакова. В 1922 г. в Мамадыше у Афанасьевых родилась дочь Галина. Николай Порфирьевич при любом удобном случае старался приезжать в родные места. В Мамадыше он отдыхал душой и телом. Здесь он находился и в тяжелые для себя времена, когда его сняли с должности, долго разбирались.

Известие об аресте и отдаче под суд Берии Н.П.Афанасьев услышал именно в Мамадыше. Только после этого был решен вопрос о его реабилитации.

Николай Порфирьевич, будучи в Мамадыше, любил порыбачить. Часто выходил на берега родной Вятки и закидывал удочку…

Скончался он 15 марта 1979 года.

В 2017 году именем Н.П.Афанасьева названа одна из улиц районного центра.

Флер БАГАУТДИНОВ,

заведующий кафедрой Казанского юридического института (филиала)

Академии Генеральной прокуратуры РФ,

доктор юридических наук, член-корреспондент Академии наук РТ.