К своему пятидесятилетию казанский художник Фиринат Халиков подошел не только с сотнями живописных полотен, но и с первой скульптурной работой – он стал автором памятника булгарскому эмиру – основателю Елабуги. Художник известен своими многофигурными историческими композициями, рассказывающими о его любимой древней Казани. Его цель – воссоздать прошлое как можно точнее даже в мельчайших деталях, перенести зрителей на несколько столетий назад, дать возможность увидеть Казань такой, какой видели ее предки. За серию исторических картин “Вечная Казань” художник получил Государственную премию РТ имени Габдуллы Тукая за 2006 год. 28 августа Фиринат Халиков отметит не только 50-летний юбилей, но и 25-летие своей творческой деятельности.

– Фиринат Гаптухаевич, как вышло, что вы, живописец, стали автором скульптуры?

– Немало случаев, когда художники выступают в качестве скульпторов. Например, назову нашего патриарха, художника Баки Урманче. Много есть и других примеров. Важно, чтобы человек мог дать идею, найти образ, разработать композицию. Конечно, эта работа отличается от написания картины, но мне было легко, потому что кистью ведь тоже “лепишь”, когда рисуешь. Нужно “вылепить” так, чтобы виделся объем, а руками это сделать легче.

Ко мне обратились еще и потому, что я занимаюсь исторической живописью, а здесь было важно отразить менталитет татарского народа, наших предков. Им свойственно внутреннее достоинство, спокойствие. Поэтому при создании модели памятника я старался изобразить хана не воинственным, а наоборот. Каждая деталь здесь неспроста. Например, сабля прикрыта щитом – в знак мирных намерений. Каким должен быть конь? Спокойным, но горделивым, поэтому он просто стоит, не бьет копытом, не скачет. Бунчук, знак ханской власти, присущ только татарам.

Все эти детали надо знать, соблюсти историческую достоверность. Вот поэтому мою модель и приняли, а ведь были разные предложения, в том числе авангардистские. Мне было очень важно, чтобы памятник не был похож на другие конные монументы, коих в России много.

– Какую мысль вы заложили в эту композицию?

– Во-первых, памятник посвящен тысячелетию Елабуги, города, основанного булгарами, и мне хотелось отдать дань памяти нашим предкам. Они пришли на эту землю, благодаря им мы находимся в этом городе. Идея памятника такова: хан, который символизирует этот народ, выехал на высокий крутой берег, увидел красивые места, воткнул в землю бунчук и рукой показал в сторону будущего города.

– Долго шла работа?

– Начал разрабатывать проект с сентября прошлого года, одновременно шел выбор площадки для памятника. Булгарскому хану самое место возле булгарского городища – оно стоит на высоком берегу, его видно издалека. В феврале был принят конкурсный проект.

Работали совместно со скульптором Махмудом Гасимовым и архитектором Маратом Максудовым.

– Давайте обратимся к истокам. Когда вы поняли, что хотите стать художником?

– Мой отец был самодеятельным художником, во время войны работал в тылу, учиться было некогда. Потом – семь лет армии, где он был полковым художником. Отец родом из Балтасинского района, после службы уехал работать на шахту в Донецк.

Тяга к рисованию – от отца, эту любовь я с ранних лет впитал. Маленьким наблюдал, как он стоит за мольбертом, пишет, затаив дыхание. У него были профессиональные материалы, масляные краски хранились в шкафу. Конечно, мне нельзя было ими пользоваться, но, когда отца не было дома, я открывал шкаф и вдыхал этот волшебный запах, который так мне нравился.

Однажды, когда отец был в отпуске, на шахте случился взрыв, вся его бригада погибла. Мне было тогда чуть больше двух лет, после этого случая семья вернулась в Балтасинский район. Потом мы переехали в Кировскую область, жили на границе с Татарстаном, поэтому я вырос с татарской музыкой, звучавшей из радиоприемника.

– Вас можно было назвать ребенком, который не выпускал из рук карандашей?

– Да, я был таким. Вот воспоминания из детства. У меня были три брата и сестра. Родители уйдут на рынок, а он далеко, так что их нет часа два-три, а я, как старший, вожусь с ребятами. Это было очень трудно, они хором плакали. Чтобы не плакали, я рисовал, а они наблюдали за мной и затихали. Вообще, всегда рисовал, сколько себя помню. Сначала срисовывал то, что писал отец. Позже купил учебники по рисованию, стал самостоятельно учиться.

– А к историческому жанру когда и как обратились?

– Это тоже изнутри идет. Когда был маленьким, любил копаться на чердаках, в отцовских чемоданах и находить разные старинные вещи. Мне всегда было интересно, как раньше люди жили. Учился я в Кирове, и дипломная работа уже была историческая, о Великой Отечественной войне. Историческая живопись требует умения работать во всех жанрах – это и портрет, и пейзаж, и натюрморт. Сложно, но интересно. Есть связь и с режиссурой, ведь надо уметь сочинять многофигурные композиции: кто где стоит, что делает…

– Как вы попали в Казань?

– Приехал сюда учиться в творческую мастерскую Российской академии художеств, которой руководил академик Харис Абдрахманович Якупов. Позже мою выставку в НКЦ “Казань” посетил Президент Минтимер Шарипович Шаймиев. Тогда, больше десяти лет назад, картины об истории Казани не писал никто. Президент заинтересовался моими работами, пригласил переехать сюда, ведь я находился на учебе, а мастерская была в Кирове. Никто тогда еще и не думал, что Казань будет отмечать свое тысячелетие, но так получилось, что мои картины “влились” в него, а ведь начинал я эту тему еще в 1992 году.

– Казань стала родным городом?

– Я уже ехал сюда как в родной город. Была возможность выбрать другие мастерские, но поехал сюда. Художнику важно найти “свою” тему. Вот Шишкин нашел себя, Айвазовский – тоже. Просто пейзажи пишут многие, важно найти свою изюминку. А я решил заняться именно булгарской темой. Еще до приезда читал книги моего однофамильца ученого-археолога Альфреда Хасановича Халикова. Когда приехал, познакомился с ним, стал ходить на его лекции в университет, он познакомил меня с архитекторами, направлял в Болгар, где я участвовал в археологических раскопках.

Халиков готовил книгу о Казанском ханстве и попросил сделать иллюстрации к ней. Одна из тем была “Казань XVI века”. Я стал искать документальные материалы, но не нашел. Халиков говорит: а ничего готового и нет, рисуй сам, ищи. Я советовался с архитекторами, они подсказывали, как выглядели здания в то время. Вот так, постепенно собирая материал, стал заниматься реконструкцией старой Казани. Мало-помалу булгарская тема отошла, а на первый план вышла Казань.

– Говорят, что по вашим картинам можно изучать историю Казани: все настолько достоверно, в том числе одежда людей, предметы быта. Это действительно так?

– Так и есть. Конечно, можно придраться к чему угодно. Ранние работы и теперешние отличаются уровнем знания истории, костюма и прочего. Ведь 15 лет назад материалы были чрезвычайно скудными. Потом стали публиковаться исследования, и мои реконструкции стали более достоверными. Раз я исторический художник, то не имею права ничего добавлять от себя, все выискиваю в книгах, изучаю. Использую реконструкции зданий, выполненные профессионалами, архитекторами.

– Долго работаете над отдельной картиной?

– Если полотно многофигурное, то долго. Бывает, начинаю несколько картин, одна лучше идет, другая труднее, ее отставляю в сторону, потом опять приступаю. Может и совсем не получиться работа. Пишу большие полотна, потому что на маленьких трудно уместить многофигурные композиции. Надо же показать выражение лиц, на маленькой площади это сделать очень сложно. Самая большая картина – 8,5х4,5 метра, называется “Светозарная Казань”, я написал ее ко II Всемирному конгрессу татар.

– А сюжеты картин вам не снятся?

– Бывает. Однажды приснилась древняя Казань. Во сне не было ощущения, что это именно она, я ходил, думал, что же это за город такой красивый, почему я в нем никогда не бывал, почему на улицах нет людей? Ощущение из сна, настроение, свет перенес на картину.

– Когда работаете над историческими полотнами, погружаетесь в тему, думаете о своих персонажах?

– Да-да, становлюсь нервным, раздраженным. Когда работаешь, пропускаешь все через себя, переживаешь, а если будешь равнодушным, картина не получится.

– Вам присуще, как большинству творческих людей, недовольство собой?

– Я страшно мнительный, уже доходит до болезни. У меня бывает такое ощущение, что все делаю плохо, мне стыдно перед всеми, даже стесняюсь выставляться. Смотрю, и ничего не нравится из того, что сделал.

– Бывают периоды простоя в творчестве?

– Конечно, бывают. Пока я над памятником трудился, ни одной живописной работы не сделал, а ведь почти год прошел. Такие проекты требуют и души, и времени.

– А если приходит вдохновение?

– Картины одна за другой идут. Посмотришь в окно – опять стемнело, не успел. Даже на обед не хожу, так увлекаюсь, желудок себе испортил. А не хочется отрываться, хочется быстрее увидеть конечный результат.

– К другим жанрам обращаетесь, например к пейзажу, портрету?

– Пейзаж я пишу всегда с натуры. На пейзаже отдыхаю, разве его трудно писать? Он же вот, перед тобой, – взял и написал, как есть. Портреты у меня тоже есть, я их считаю неудачными и не показываю. Да и особого желания писать портреты нет, не мое это.

– Какие еще виды творчества вас увлекают?

– Работал над оформлением интерьера мечети Кул Шариф, станций метро “Тукаевская”, “Кремлевская”, над гербом Казани. Выступил в качестве художника-постановщика документального фильма “На стыке цивилизаций и тысячелетий”.

Вообще, увлечений много. Выращиваю в мастерской цветы, коллекционирую карандаши, у меня их уже несколько тысяч.

– Что самому нравится смотреть в галереях, какие художники любимые?

– Больше люблю работы художников-академистов, я сам художник классического направления, ведь пишу историю. Мне нравятся Верещагин, Суриков, Репин, Васнецов, Шишкина очень люблю.

– Большая работа над памятником закончена, какие планы у вас теперь?

– Продолжу работать над темой истории Казани, она неисчерпаема. Планирую написать многофигурную картину “Святой источник” о временах Казанского ханства. Много внимания уделяю именно времени взятия Казани, потому что исторические данные об этом в основном сохранились.

– Новые выставки планируются?

– Нынче я уже участвовал в выставках “Кремли России” в Москве, “Лауреаты Российской академии художеств” в Саратове. Осенью планирую провести персональную выставку в Казанском Кремле по случаю юбилея.

– Какую главную творческую задачу ставите перед собой сейчас?

– Чтобы то, что я пишу, трогало людей. Чтобы они смотрели на мои картины и задумывались о жизни, о том, ради чего она нам дана.