В Год литературы на полках магазинов появилась книга «Зулейха открывает глаза» – литературный дебют нашей землячки, молодой писательницы Гузель Яхиной. Пронзительный рассказ о крестьянке из глухой татарской деревни Юлбаш, подвергшейся репрессии и прошедшей свой «крутой маршрут», завоевал сердца читателей и был высоко оценен в литературных кругах. Роман вошел в короткий список премий «Большая книга» и в «Русский Букер». На Московской международной книжной выставке-ярмарке книга была удостоена почетной премии «Книга года» в номинации «Проза», а в Казани в рамках «Аксенов-феста – 2015» писательница стала лауреатом международной литературной премии «Звездный билет». Наконец, в октябре Гузель Яхина получила литературную премию «Ясная Поляна» в номинации «ХХI век».
– Гузель, ваш роман «Зулейха открывает глаза» Людмила Улицкая назвала произведением, прославляющим любовь и нежность в аду… А как бы вы сами коротко представили свою книгу, которая зацепила очень многих?
– Сложно в двух словах передать смысл романа. Я писала в книге о разных вещах: о раскулачивании, об отношениях мужчины и женщины, о положении женщины в традиционном мусульманском мире и в советском пространстве, о женской и материнской любви, о кровных родственных и дружеских связях, о ГУЛАГе и возможности счастья внутри его стен. А также – о ценности человеческой жизни.
– Ощущаете ли обратную связь с читателем?
– Сейчас связь между писателем и читателем очень короткая. Человек дочитывает последнюю страницу и тут же находит автора в социальных сетях, чтобы сообщить ему свое мнение. Судя по многочисленным отзывам в Интернете, книгу читают. Эти отзывы для меня особенно ценны. Из них я узнаю, что зацепило больше всего, чем запомнились тот или иной персонаж, сцена. Вижу, что читателей в моем романе волнуют разные вещи. Кто-то увидел в «Зулейхе» историю освобождения восточной женщины, кого-то больше взволновала история полусумасшедшего профессора медицины Лейбе,
– О репрессиях, выживании в сталинских лагерях уже написано множество книг. Среди них «Один день Ивана Денисовича» А.Солженицына, «Крутой маршрут» Е.Гинзбурга, «Колымские рассказы» В.Шаламова. А что заставило вас обратиться к этой теме? Должно быть,
– Наверное, у всех нас в России есть родные или знакомые, в том или ином качестве прошедшие через сталинские репрессии. Раскулачивание – драматическая часть прошлого и моей семьи. Бабушку по маминой линии, Шакирову Раису Шакировну, вместе с родителями отправили в Сибирь в семилетнем возрасте. Когда за ними пришли в первый раз, вся деревня вышла на защиту, и семью отстояли. Однако в покое их не оставили. В следующий раз наведались ночью, чтобы было наверняка, и отправили в числе других ссыльных в глухую тайгу. Здесь, на берегах притока Ангары, переселенцы строили трудовой поселок Пит-Городок, где и жили, вернее, выживали. Маршрут, описанный мною в книге, полностью повторяет пройденный эби нелегкий путь: татарская деревня – Казань – Красноярск – Енисей – Ангара. И время, когда разворачивается действие романа, также повторяет границы сибирского периода жизни бабушки: с января 1930-го по 1946 год.
Семнадцатилетней девушкой Раиса Шакирова вернулась в родные места, где у нее началась совсем другая, новая жизнь: учительствование в школе, замужество, рождение четверых детей, переезд в Казань, появление внуков. Но она никогда не забывала питчан. Они переписывались, ездили друг к другу в гости, дружили. Бабушка часто рассказывала о своей жизни на Ангаре, о людях, которые стали ей роднее родных. И в какой-то момент, уже после ее смерти, мне захотелось написать про ту жизнь, что проходила в поселке, воздвигнутом в «приангарском урмане». Про сложную, но настоящую дружбу, про горькое, но все же счастье. Так возникла идея «Зулейхи».
– Много ли биографических моментов из жизни бабушки вы использовали в романе? Похожа ли Зулейха на Раису?
– Не могу сказать, что бабушка стала прототипом Зулейхи. Да, у моей героини есть пара внешних черт, позаимствованных у нее, – небольшой рост, хрупкость, зеленые глаза – вот, пожалуй, и все. В отличие от покорной, забитой Зулейхи, моя бабушка обладала стальным характером, говорила по-русски лучше, чем по-татарски, причем с крепким сибирским оканьем. Образ Зулейхи – это все-таки плод моего художественного воображения, литературный персонаж. Реальный прототип есть только у свекрови главной героини, столетней слепой и глухой старухи, прозванной невесткой Упырихой. Этот персонаж срисован с моей прабабушки. Рассказы и воспоминания родных о ней были такими яркими, что образ могучей и сильной старухи сложился сам собой.
В романе всего два эпизода, взятых мною из воспоминаний эби. Первый – это гибель баржи, наполненной переселенцами, в водах Ангары. Произошло это весной 1930 года, когда ссыльных, прибывших в теплушках, по воде переправляли к месту назначения. Бабушкина семья плыла на второй барже и видела, как идущее впереди судно начало тонуть вместе с людьми.
Второй эпизод – история с учителем поселковой школы, который учил детей по собственному учебнику. Математику в школе бабушке преподавал репрессированный профессор Киселев, автор знаменитого учебника.
– «Алхимия превращения трагической исторической темы в высокую художественную прозу чрезвычайно сложна. Тут мало искренности и даже знаний. Тут необходимо перевоплощаться в своих персонажей», – пишет в своей рецензии на «Зулейху» Павел Басинский. На поселении, в отвоеванном у тайги месте, были собраны люди девятнадцати национальностей: чуваши, марийцы, русские, татары, немцы…Деклассированные элементы и интеллигенты. В одной упряжке оказались жертвы и палачи. Как удалось перевоплотиться, быть каждым из них?
– Многие персонажи, как, например, светило медицины Лейбе, художник Иконников, красноордынец Игнатов, партийцы Бакиев, Кузнец, сложились у меня в процессе работы с архивными документами, мемуарами. В частности, погрузиться во времена раскулачивания и репрессий мне помогли книги сотрудника Института российской истории Виктора Николаевича Земскова. Последние 25 лет он занимался проблемой советских переселенцев, написал об этом несколько замечательных книг. Я благодарна ему за преданность этой теме, оказанную мне помощь. К сожалению, Виктор Николаевич ушел из жизни весной этого года.
- наша справка
Гузель Шамилевна Яхина родилась в Казани. Окончила Казанский педагогический институт (факультет иностранных языков). В 1999 году переехала в Москву. Ее новелла «Мотылек», рассказ «Винтовка», главы из романа «Зулейха открывает глаза» печатались в журналах «Нева», «Октябрь», «Сибирские огни». Недавно Гузель Яхина окончила Московскую школу кино (сценарный факультет).
Много времени я провела на сайте Сахаровского центра – читала мемуары, воспоминания переселенцев. Это очень тяжелое чтение, настоящий душевный труд. Но это помогло не только лучше почувствовать то время, но и переосмыслить настоящее.
– Есть ли аналоги вашему произведению в татарской литературе?
– Многие спрашивают меня, специально ли я назвала свою героиню Зулейхой – по аналогии с известной пьесой Гаяза Исхаки «Зулейха». Нет, я не имела намерения вступать в полемику с классиком.
В романе можно найти отсылки к разным тюркским произведениям – к коранической легенде «Юсуф и Зулейха», сказанию о Симурге и «Языку птиц» Алишера Навои, к татарскому эпосу.
– Судя по отзывам, большим достоинством книги читатели считают национальный колорит. Обычные слова, определяющие бытовые вещи (кашага, тастымал, ляухе, киштэ, казылык и др.) в романе обретают новое звучание, как и маршрут, по которому везут переселенцев. Это такой авторский ход?
– Маршрут, которым везут Зулейху по Казани, – исторический. Испокон веков ссыльных везли на каторгу по Сибирскому тракту. В романе описаны и «торжественно красно-белый шпиль церкви святой Варвары», в которой в 1930 году располагался клуб трамвайного парка, и «нарядный, как торт» бывший дом генерал-губернатора – усадьба Сандецкого, в то время отданная под туберкулезный диспансер, и Черное озеро, и Казанский университет, и Кремль, и пересыльный дом…
Можно сказать, что в этом маршруте «зашит» мой привет, дань уважения Василию Аксенову. Дом Аксенова находится как раз напротив усадьбы Сандецкого. Получается, что Зулейху провезли под окнами его будущего казанского дома. Василий Аксенов написал один из самых любимых моих романов – «Московскую сагу». Перед тем как писать «Зулейху», я перечитывала это произведение и училась у Аксенова умению сплетать судьбы страны и отдельного маленького человека.
– При чтении романа не оставляло ощущение, что смотришь захватывающий фильм. Все четко, зримо, интересно: и диалоги, и образы, и планы, сменяющие друг друга.
– Вы абсолютно правы. «Зулейха» изначально была написана как сценарный вариант – в рамках обучения в Московской школе кино. Сценарий помог мне выстроить фабулу, понять границы истории, найти решения ключевых сцен. До этого я два года пыталась написать именно роман, но по неопытности тонула в огромном массиве информации, деталях, в сюжетных и тематических линиях.
– Каким был путь от сценария до книги?
– Публикация первой книги – дело трудное. Я пробовала пройти этот путь одна, стучалась в разные издательства, но из этого ничего не выходило. И только когда по счастливому стечению обстоятельств познакомилась с уважаемой Еленой Костюкович, владелицей литературного агентства Elkost, дело сдвинулось. Даже не сдвинулось, а стремительно понеслось. Благодаря Елене роман прочитала Людмила Улицкая и написала очень теплый отзыв. Для меня это до сих пор фантастика. Я выросла на книгах Улицкой… После Людмилы Евгеньевны роман попал к заведующей редакции «Современная русская проза» издательства «АСТ» Елене Данииловне Шубиной. Прочитав «Зулейху», она приняла решение о ее публикации. И это тоже фантастика. Честно говоря, я даже мечтать не могла о том, чтобы издать роман в «Редакции Елены Шубиной». Вот так все и сложилось.
– Не хотите написать продолжение романа и показать, как сложилась дальнейшая судьба Зулейхи, Игнатова? Ведь вы оставили их на полпути…
– Нет, продолжения не будет. Признаюсь, изначально я хотела продлить историю дальше – сделать еще одну главу, уже про современность, где 85-летний Юзуф возвращался бы в Семрук, в места своего детства. Из этой главы мы узнали бы историю жизни Юзуфа – как он добрался-таки до Ленинграда, стал художником, затем эмигрировал во Францию. Свою мать, Зулейху, он так больше ни разу и не увидел. Но потом я все-таки решила не включать эту главу в финальный текст романа – она смотрелась неорганично.
А в сценарии этот последний эпизод есть. Юзуф высаживается на пустынном берегу Ангары, где сквозь молодую поросль деревьев едва угадываются остатки Семрука, – поселок давно прекратил свое существование, тайга вновь забрала тот клочок земли, который переселенцы
– Гузель, вы вошли в шорт-листы самых престижных литературных премий. В числе их номинантов Дина Рубина, Алексей Варламов, Виктор Пелевин… Как вы, новичок в литературе, чувствуете себя в этой компании?
– Как маленькая девочка в окружении космонавтов. А если серьезно, то общение с писателями такого уровня – это подарок судьбы. Каждая встреча, каждый разговор – событие для меня.
Казань – Москва – Казань.
Наталья СМИРНОВА
