Не забуду, как несколько лет назад я впервые оказался в лаишевском селе Никольском на знаменитом Каравоне. На яркую карусель праздника мы ступили сразу же, едва вышли из автобуса, доставившего нас из Казани в окрестности этого старинного села. Весёлые наигрыши гармоники, стройные голоса песенников, яркие национальные костюмы – всё это поразило настолько, что я едва соображал, где и в каком времени мы находимся…
Ещё бы: всего в двух шагах от меня перебирал струны настоящих гуслей русоволосый кудрявый здоровяк в шёлковой косоворотке, перехваченной кушаком с пышными кистями на концах. На ногах у него красовались лапти! Да, самые настоящие лапти из лыка! А напротив былинного гусляра – бравый есаул в шароварах с алыми лампасами и казачьей папахе. Одной рукой подкручивает усы, другая – на эфесе казачьей шашки. И над всем этим разноцветьем – стройные голоса хора нарядных девушек в сарафанах и кокошниках, от задушевных песен которых невольно проступают слёзы на глазах и щемит сердце…
РУССКИЙ ПРАЗДНИК НА ТАТАРСКОЙ ЗЕМЛЕ
Пока Каравон набирал обороты, пока водили хоровод и заплетали традиционную берёзку, пока сменяли друг друга на сцене плясуны и песенники в ярких национальных костюмах и потешал народ длинноносый кукольный Петрушка, я слушал рассказ о необычном русском празднике, прижившемся на татарской земле.
После завоевания Казанского ханства грозный московский государь жаловал своим дворянам покорённые земли. Вместе с новыми их хозяевами сюда в массовом порядке переселялись крепостные крестьяне из центральных районов России. Сорванные с родных мест, как память о своей далёкой родине они привезли с собой частичку русской культуры – народные песни, переливистые наигрыши гармони, задорные частушки, исполняемые под перестук деревянных ложек, треньканье звонкой балалайки…
Память о своей исторической родине переселенцы сберегли и пронесли через десятилетия. Так вот и возник в провинциальной татарской глубинке уголок земли русской.
До середины XVIII века селение Новоникольское принадлежало Казанскому архиерейскому дому. Крестьяне имели статус монастырских, занимались хлебопашеством и разведением скота, для выпаса которого использовали богатые травами пойменные луга. Снабжали продуктами подворье казанского духовенства. В 1764 году после реформ жители села Никольского были переведены в разряд экономических, а затем государственных крестьян.
Однако у историков есть все основания полагать, что село возникло на месте старого татарского аула, который располагался неподалёку от живописного озера с необычным названием – Чердаки.
СТАРИННЫЙ КУВШИН И ПИАЛА СО ДНА ОЗЕРА
О том, что когда-то здесь находилась деревенька Караево, которую во времена Казанского ханства населяли татары, упоминает русский историк Илиодор Износков. Любопытно и то, что Караево в дореволюционных источниках упоминается также под другими названиями – Татарские Тарлаши и Ильинское.
Вот какие сведения находим мы об этом населённом пункте в документах тех лет: «Село при колодцах, по правую сторону Оренбургского почтового тракта. От города 29 вёрст, волостное правление – в 15 верстах… В селе есть озеро, называемое Попово. По берегам его более 300 лет тому назад была расположена татарская деревня…»
Что же заставило людей покинуть эти живописные места?
Сохранилось предание, что незадолго до завоевания Казани Иваном Грозным жителей Караева поразил мор – эпидемия неизвестной болезни. Люди в цвете лет, старики и младенцы умирали едва ли не ежедневно: почти в каждом доме в те дни находился покойник, слышались плач и горестные стенания близких родственников и соседей. День ото дня росло число свежих могил на старинном кладбище-зирате. Тогда-то и распространился среди сельчан слух о том, что место это проклято: не будет здесь жизни никому, надо срочно уходить отсюда. Сказано – сделано. Вскоре берега озера опустели. Говорят, покидая родные места, одна из жительниц села бросила в озеро гребень. С тех пор озеро заросло камышом и затянулось тиной.
Память о своей исторической родине переселенцы сберегли и пронесли через десятилетия. Так вот и возник в провинциальной татарской глубинке уголок земли русской
Но недолго оставались пустынными его берега. Вскоре сюда пришли русские поселенцы, и под стук топоров на берегу озера, которое поначалу получило название Рытое, выросли новые избы.
Легенда эта имеет подтверждение. В 1879 году, когда озеро расчищали, с его дна вместе с илом извлекли предметы старинной татарской посуды: медный кувшин-кумган, чашку-пиалу и поднос, украшенный чеканкой. А в четырёх верстах от села по направлению к Оренбургскому тракту на берегах озера Чердаки также когда-то находилось татарское поселение. При распахивании поля вокруг озера земледельцы находили напрясла и черепки глиняной посуды. Так что, получается, люди жили здесь с глубокой древности.
ПОПОВСКИЕ РАБОТНИКИ
Так с оттенком насмешки и осуждения в старину называли тех нерадивых батраков, которые нанимались к хозяину с единственной целью – поработать поменьше да поесть послаще. Однако справедливости ради следует сказать: никольские крестьяне, работавшие на казанское духовенство, лодырями никогда не были.
Как уже упоминалось выше, до середины XVIII века селение Караево, оно же Никольское ранее принадлежало Казанскому архиерейскому дому. Церковь и религия в те годы играли важную роль в повседневной жизни людей, будь то дворянин или простой труженик-крестьянин.
Жили монастырские крестьяне гораздо лучше помещичьих – как у Христа за пазухой: и церковную десятину архиерею выплачивали исправно, и сами были сыты, одеты, обуты и довольны. К концу XIX века Караево-Никольское значительно разрослось и разбогатело. Если к 1885 году в селе насчитывалось 174 двора и проживало 589 мужчин и 682 женщины, то к 1909 году в Никольском было уже 286 дворов, где проживало более 1600 человек.
Село являлось зажиточным во многом благодаря хлеботорговле. По данным на 1895 год, здесь работало семь мукомолен, а кроме того, маслобойня, шерстобитная, две мастерские по выделке овчинных шкур, которые шли на изготовление шапок и полушубков. С рассвета до заката не смолкали звонкие молотки в двух никольских кузницах. В цветущих садах сельчан под яблонями и вишнями стояли разноцветные ульи – пчеловодством в Никольском занимались в одиннадцати хозяйствах.
Несмотря на то что после екатерининских реформ монастырские крестьяне были переведены в разряд государственных, жители Никольского сохранили добрые отношения со своими прежними хозяевами из числа высшего духовенства губернии. Не случайно в 1734 году в Караеве после постройки деревянной церкви был образован свой приход, а само село окончательно переименовали в Никольское. В середине XIX века приход стал настолько богатым, что сумел построить к 1848 году на средства прихожан один из лучших в округе храмов – каменную трёхпрестольную церковь, которая и поныне является образцом классической архитектуры.
ШКОЛЬНЫЕ ПАРТЫ ИЗ… ЦЕРКОВНЫХ ИКОН
Поводом для строительства каменной церкви в Никольском стал случай чудесного избавления от гибели императора Александра III, его супруги и всего августейшего семейства во время железнодорожной катастрофы, произошедшей в октябре 1888 года на Курско-Харьковской железной дороге. Тогда с рельсов сошло шесть вагонов поезда, на котором император вместе с семьёй возвращался в столицу.
Александр III – личность в истории России противоречивая. С одной стороны, консерватор и противник всяческих либеральных реформ и вольностей, с другой – миротворец и сторонник крепкой государственной власти, он остался в памяти крестьянства благодетелем и добрым государем. Именно при нём была отменена подушная подать и существенно сокращены размеры выкупных платежей за земельные наделы, введённые после отмены крепостного права его предшественником Александром II.
Несмотря на протесты местных жителей, кресты и колокола с церкви были сброшены. Сделали это специально нанятые мужики из соседних деревень – среди жителей Никольского на такое никто не решился
31 марта 1889 года по старому стилю строительным отделом Казанской губернии был рассмотрен и одобрен проект каменной часовни, которая вскоре была построена, как писали в те времена в местных газетах, «…от избытка верноподданнических чувств крестьян села Никольское…». В 1877 году при храме открылась земская школа, где первоначально обучались 50 мальчиков и 19 девочек.
Богослужения в храме проводились до 1929 года, пока он не был закрыт в ходе развёрнутой советским государством антицерковной кампании. Руководил акцией закрытия местный участковый милиционер Рогов. Несмотря на протесты местных жителей, кресты и колокола с церкви были сброшены. Сделали это специально нанятые мужики из соседних деревень – среди жителей Никольского на такое никто не решился. Большие, в человеческий рост деревянные иконы, украшавшие церковный иконостас, были приспособлены под школьные парты…
ОБРЕТАЯ УТРАЧЕННОЕ
Слушая невесёлые рассказы местных старожилов об истории села, я невольно возвращался в тот день, когда впервые оказался здесь на праздновании Каравона. Даже не верилось, что этот поистине народный праздник долгие годы находился под запретом. В годы воинствующего атеизма партийные власти упорно навязывали народу свои праздники.
И всё же, несмотря на запреты, люди сохранили в своих душах и памяти воспоминания о светлом празднике. В восьмидесятых годах прошлого века группе местных энтузиастов-краеведов удалось возродить Каравон, который с тех пор регулярно празднует село в день святителя-чудотворца Николая.
Почему именно в Николин день? Да всё потому, как объяснили мне жители села, что не было у русского крестьянина-хлебороба более почитаемого святого, чем Николай Чудотворец, которого издавна прозвали на Руси скорым помощником и заступником. К нему обращался мужик с молитвенной просьбой в трудные годы неурожая, засухи, мора и других бед и напастей. И далеко не случайно именно этот святой был прозван в России Николой Милостивым.
…Мы уезжали из Никольского погожим осенним вечером. За окнами машины мелькала золотая листва берёзок, а из динамиков лилась лиричная мелодия. В унисон мыслям звучали слова песни в исполнении Валентины Толкуновой:
Уголок России – отчий дом,
Где туманы сини за окном,
Где твои немного грустные
И глаза, и песни русские…
