Марийский посёлок Суслонгер хорошо известен туристам и грибникам. Но лишь немногие знают, что его живописные окрестности – немые свидетели трагедии, разразившейся здесь во время войны. Тысячи красноармейцев, проходивших подготовку в местном учебном лагере, навсегда остались в далёкой от фронта земле.

ЗДЕСЬ ПТИЦЫ НЕ ПОЮТ…

Размытую дождём лесную дорогу мы медленно преодолеваем на двух автобусах, выделенных администрацией Верхнеуслонского района Татарстана для своего Совета ветеранов. Его председатель – журналист и участник поисковых экспедиций Римма Троицкая – в своё время вышла с инициативой увековечить память верхнеуслонцев, погибших в Суслонгере. Её поддержали глава района Марат Зиатдинов и неравнодушные сограждане, собравшие пожертвования и непосредственно участвовавшие в установке памятного камня с табличкой: «Верхнеуслонцам, умершим от голода и болезней в Суслонгере в 1941-1945 годах. Давайте, люди, никогда об этом не забудем». Пять лет назад этот камень дополнил мемориальную зону на месте въезда в бывший учлаг.

…Давящую тишину нарушает лишь монотонное шуршание моросящего дождя, сливающееся с комариным писком, да негромкие слова выступающих на траурном митинге. Вместе с верхнеуслонскими ветеранами в нём участвуют школьники с портретами или просто именами солдат своего Бессмертного полка и местные краеведы. Когда нехитрые речи были сказаны и к памятнику возложили цветы и венки, лес вдруг ожил птичьими трелями. «Сколько раз ездили, ни разу их не слышали!» – удивлялись ветераны.

С учителем суслонгерской средней школы Галиной Лихачёвой поднимаюсь на насыпь, оставшуюся от узкоколейки. Ни шпал, ни рельсов на ней уже не найти, но направление легко угадывается по несильно ещё заросшей просеке.

Немало красноармейцев, доведённых до отчаяния, пытались «дезертировать» из этой жизни

– Эта ветка была проложена к учлагу от станции Суслонгер, – рассказывает Галина Алексеевна. – Ходил по ней паровоз-«кукушка», таскал разные грузы, но в основном открытые платформы с лесом. Говорят даже, что на одной из них, спрятав между брёвен, умудрился сбежать из лагеря какой-то солдат, чтобы рассказать о местном беззаконии в Москве, но, думаю, это всего лишь байка.

Идём «за речку», как говорят местные. По мостику из жердей, переброшенных через болотную протоку, попадаем на территорию бывшего лагеря. По обеим сторонам дороги видны оплывшие учебные укрепления, угадываются контуры жилых строений. Впрочем, это гордое словосочетание можно было применить разве что к штабу, на месте которого сохранился хорошо видимый четырёхугольник «фундамента». Казармами солдатам служили сырые землянки, от которых сегодня остались одни лишь ямы с остатками истлевших брёвен.

Тысячи людей погибли здесь от жестокого голода, холода, непосильной работы, самодурства и, мягко говоря, вороватости начальства.

– Это было настоящее вредительство, – уверена моя собеседница. – Одежда и продукты, предназначенные солдатам, без зазрения совести продавались на рынке…

Несмотря на запреты, письма, где жутким рефреном сквозило «умираем с голоду», разными путями доходили до жён и матерей.

– Я не раз слышала рассказы женщин, которые в зной и стужу пешком шли в Суслонгер, – говорит Римма Троицкая. – Отрывали от семей последние крохи, пытаясь спасти от голодной смерти бойцов Красной Армии. Привозили картошку, сухари, яйца. И шли обратно, повидавшись, быть может, в последний раз.

ГЛАЗАМИ ОЧЕВИДЦЕВ

Территория бывшего учлага прилегает к Серебряному озеру. С виду – идеальное место для купания и рыбалки, а по факту – братская могила. К противоположному берегу озера, по словам местных краеведов, была проложена дорога. Зимой по ней свозили тела умерших и опускали в прорубь. Само озеро и летом было оцеплено, поскольку немало красноармейцев, доведённых до отчаяния, пытались «дезертировать» из этой жизни.

Смерть здесь, за тысячу километров от фронта, царила повсюду. Вениамин Петров, единственный в Верхнем Услоне живой свидетель тех событий, вспоминает о первом жутком впечатлении от этого места. Ещё по дороге в учлаг от станции Суслонгер они, новобранцы, увидели гружёный «катафалк». Сани вместо лошади тащили измождённые красноармейцы. И было это не в начале войны, а в конце 1943 года, когда позади уже остались переломная Курская дуга, битва за Днепр и освобождение Киева.

Кинорежиссёр и публицист Станислав Ростоцкий (1922–2001), тоже прошедший через Суслонгер, рассказывал в одном из последних телеинтервью:

– Когда я вспоминаю войну, то фронт мне кажется пусть и не Домом отдыха, но замечательным местом. А вот «жизнь» в этом лагере – ужасающей. В землянке, в которой должны были жить сто человек, жили триста. Стёкол не было, мороз – до двадцати градусов. Вши, есть не давали вообще ничего. И вскоре выяснилось почему. В одну прекрасную ночь появились странные люди как будто из Гражданской войны, в кожаных тужурках, с маузерами, деревянными кобурами, в кожаных шапках. Всё начальство лагеря было выведено перед строем… И всех на наших глазах расстреляли. Потому что всё, что полагалось нам, они, как оказалось, ели сами.

Масса имён попросту не попала в донесения воинских частей о безвозвратных потерях

Ещё одно историческое свидетельство принадлежит легендарному футбольному арбитру, журналисту и писателю Марку Рафалову. Вот строчки из автобиографической книги «Футбол оптом и в розницу»:

«Три месяца лагерного режима в Суслонгере я с содроганием вспоминаю до сих пор. И дело было не только в ужасающих бытовых условиях, отвратительном двухразовом питании баландой, но и в высшей степени унизительной обстановке. С нами обращались хуже, чем с самыми отъявленными преступниками. Всё было как бы нарочно организовано для подавления всех человеческих чувств и достоинства».

ЧЁРТОВА ЯМА

– По данным Центрального архива Министерства обороны, в годы войны в районе станции Суслонгер дислоцировались 31-я, 46-я запасные и 47-я учебная стрелковые дивизии, формировались 102-я и 105-я гаубично-артиллерийские бригады, обучались будущие командиры взводов ПТР (противотанковых ружей), – говорит один из создателей республиканской «Книги памяти», председатель ассоциации «Клуб воинской славы» Михаил Черепанов. – Однако конкретные сведения о Суслонгерском учлаге до сих пор засекречены. Так, к примеру, в открытом доступе нет ни одного документа о приезде сюда маршала Ворошилова, когда был расстрелян начальник лагеря и его приближённые. Нет и числа умерших здесь солдат. Поисковая работа дала нам имена 300 призывников из нашей республики, погибших в Суслонгере. Но сколько их было всего, остаётся гадать.

– Вопрос даже не в секретности, а в том, что данные до последнего времени никто не систематизировал, – считает главный специалист Всероссийского информационно-поискового центра при республиканском «Объединении «Отечество» Рафик Салахиев. – В апреле этого года наше объединение выпустило книгу военного врача Анаса Закирова «История медицинского обеспечения военных городков Суслонгер и Сурок в 1941–1946 годах». На основе архивных документов госпиталей автору удалось установить имена двух тысяч умерших в этих учлагах, и среди них – 120 призывников из ТАССР. К сожалению, место призыва в бумагах указано не у всех, что очень затрудняет поиск. И самое главное: по словам автора, до него истории болезни и другие документы, попавшие в военно-медицинский архив, ни разу никем не поднимались. Поэтому не все имена из историй болезни и протоколов вскрытия попали в донесения воинских частей о безвозвратных потерях.

Учебных лагерей, во всех смыслах подобных Суслонгерскому, по всей стране были десятки, если не сотни. То, что творилось в них, с поразительной точностью, в полном соответствии с известными ныне рассказами очевидцев описано в книге Виктора Астафьева «Чёртова яма» (первая часть романа «Прокляты и убиты»).

«Ну зачем это? Зачем? – вопрошает один из героев романа. – Почему ребят сразу не отправили на фронт? Зачем они тут доходят, занимаются шагистикой? На стрельбище, как и прежние роты, побывают два-три раза, расстреляют по обойме патронов – не хватает боеприпасов. Копать землю многие из них умеют с детства, штыком колоть, если доведётся, война научит. Зачем? Зачем здоровых парней доводить до недееспособного состояния?»

Одежда и продукты, предназначенные солдатам, без зазрения совести продавались на рынке

Сам автор-фронтовик уверен, что корень зла – «всевечное российское разгильдяйство, надежда на авось, воровство, попустительство, помноженное на армейскую жестокость и хамство».

В истории Суслонгерского и прочих подобных учлагов ещё предстоит поставить точку историкам, а может быть, и компетентным органам. Но даже самые неприятные факты не должны бросать тень на погибших здесь новобранцев.

– За годы войны в армию только из Верхнеуслонского района были призваны около 12 тысяч человек, среди которых были и зрелые люди, и совсем ещё мальчишки, – говорит Римма Троицкая. – И мы до сих пор не знаем, где находятся могилы двух с половиной тысяч наших земляков, многие из которых прошли через Суслонгер. Они не выбирали, где погибать, и в любом случае достойны светлой памяти.